Иван Ильин: Наши задачи -Том I

Этой «марксистской» дедукции противостояли живые факты русской истории. Но советские авторитеты говорили: «тем хуже для этих неподходящих фактов!» И вот непокорные статистические цифры подтасовывались; непокорные явления замалчивались, непокорные люди ссылались или расстреливались; непокорные социальные классы подавлялись или искоренялись. Россия тридцать лет превращается в страну страха и смерти. И все это – дело марксистской полунауки.

Настоящая наука начинается с индукции, т. е. с непредвзятого свободного наблюдения явлений, природы и людей. От такого наблюдения, подкрепленного экспериментом, свободно организуемым опытом, мысль осторожно восходит к обобщению и пытается выговорить законы материальной и душевно-духовной природы. Здесь надо мыслить свободно и самостоятельно, учиться на ходу предметному опыту и твердо знать, где кончается твое знание и где изнемогает сила твоего суждения.

Настоящая наука углубляется интуицией, т. е. живым созерцанием, которое, во-первых, вчувствуется в глубину единичного явления и, во-вторых, пытается верно вообразить и восстановить целое, распавшееся во время исследования на детали. Интуиция должна насыщать собою индукцию: тогда возникает настоящее исследование. Без интуиции индукция начинает смотреть поверху и упускает главное-тайну индивидуальной жизни; она впадает в мертвое детализирование, распыляет все, охотно и легкомысленно уравнивает неравное, не видит «леса из-за деревьев», т. е. мира и Бога из-за мировой пыли.

Нельзя строить жизнь народа и государства, убивая дух свободного исследования. Он необходим всем и всюду: земледельцу на пашне, скотоводу и лесничему, офицеру перед боем, солдату в разведке, почвоведу и геологу, инженеру и судье, врачу и воспитателю, купцу и промышленнику, народному учителю и портному… Ибо здоровая жизнь состоит в том, что человек творчески ориентируется в данной ему обстановке (исследование!) и ищет наилучшего исхода, самого достойного, целесообразного и, может быть, даже спасительного (исследование!).

Несчастье молодых русских поколений состоит в том, что им систематически навязывали несамостоятельность и покорность ума, приучая их в то же время самоуверенно двигаться в этой навязанной им чужой мысли. Это не наука. Их не учили науке. Ее скрывали от них. И тех из нас, русских ученых и профессоров, которые пытались показать и преподать им ее, удаляли из университетов, ^ссылали или расстреливали. Так они росли, не зная ни свободы, ни академии, годами привыкая к тоталитарной каторге ума. Коммунисты сделали все, чтобы привить им рабским воспитанием рабскую мысль, чтобы приготовить из них не свободных русских граждан, не национальную интеллигенцию, не ответственных исследователей России, а полуинтеллигентных и покорных прислужников интернациональной революции.

Аристотель когда-то писал: «Раб от природы тот, кто настолько лишь причастен уму, чтобы понимать чужие мысли, но не настолько, чтобы иметь свои собственные»… Это самое разумел Достоевский, когда через 2200 лет писал: «Полунаука – самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны… Полунаука – это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда, деспот, имеющий своих жрецов и рабов»… Так вот, этот бич и деспот правит ныне нашей Россией, и мы должны понять это и оценить по достоинству…

Мы не сомневаемся в том, что лучшие силы новых русских поколений сумели не поддаться этому гипнозу и этому рабству, но сохранили русское сердце и русскую национальную тягу к самостоятельности и свободе. Мы не сомневаемся в том, что и те, которые поддались этому гипнозу, очнутся, стряхнут его с себя и захотят настоящего знания и настоящего интуитивно-индуктивного мышления. Но для этого они должны прежде всего понять и продумать до конца, что с ними делали коммунисты, куда они вели и на что обрекали. Тогда они захотят мужественно пересмотреть все свои умственные и духовные навыки – и научиться духу свободного мышления и исследования.

Пути этого превращения различны и многообразны, и не все дороги жизни заслуживают особого описания. Трагедия голода, безработицы и отчаяния; трагикомедия паники, безволия и безличности; комедия глупости, хитрости и невежества – понятны. Их не надо разъяснять.

Но есть и сущие превращения.

Есть искренние превращения: человек тоскует по родине, а родина для него не дух, не честь, не культура, не самостоятельное и свободное цветение народной души и даже не ранг народа в мировой истории. Родина для него – это стихия национального языка (хочу говорить по-русски!); ширь ландшафта (мне здесь тесно и душно, хочу наших равнин и лесов!); острота климата (морозы, снега, весенний ветер, грозы, ливни, бури!) и аромат быта (выветрившийся в советчине!).