Станислав Белковский: «Черные лебеди» России. Что несет нам новый цикл истории

Мы справимся, но, признаюсь, такого отродясь не видели.

Святейший пригласил генерал-полковника К.:

— Надеюсь, достаточно оснований арестовать этого безумца и законопатить в Бутырку?

— Я бы не советовал форсировать. Ваше Святейшество.

— Что? Как?

— С архимандритом Мартыном все не так просто. У него есть влиятельные друзья. При задержании может пролиться кровь. Много крови. Полетят звезды с погон. Лучше подождать. Посмотреть, как оно развернется. И вообще. Святейший, не надо было… это… с Изольдой Фениксовной в «Метрополе». Там же все записывается. Наш старый, гэбэшный отель. Вы бы мне сказали — я бы организовал чисто и по-тихому.

Раскланивается. Заговор, чистый заговор. Но мы сдюжим. Именем святого Никона. И с Божьей помощью. Это не надо понимать один в один, просто речевой оборот со словом-паразитом. А «Метрополь» рядом с Большим театром, только и потому.

Через дни — игуменья Фотинья, экономка, доверенная в доску. Приносит газету Bild. А там— интервью. Святейший ведь знает немецкий. Он много чего знает. Прима-балерина Большого театра: Я была любовницей Патриарха! Вот так— на весь мир, на все христианство. Но самое страшное слово — «была»!

Патриарх принял сразу шесть капсул легкого героина. И очнулся в другом месте. В палате кремлевской больницы. Кровать большая, палата просторная. Никаких гаджетов рядом нет. Заходит худощавый юноша. Это владыка Варсонофий, ответственный секретарь.

— Как я рад видеть тебя, мой малыш! Что со мной сталось?

— Инсульт, Ваше Святейшество. Из-за передозировки. Должен сразу сообщить. Священный Синод отстранил Вас. По состоянию здоровья. Назначен местоблюститель престола.

— Как? Сразу? В одночасье?

— Прошла неделя. Святейший. Вы были в коме, без сознания. В реанимации. Неделя, не один день.

— И кто?

— Я.

— Что ты?

— Я местоблюститель. Митрополит Варсонофий.

— Как такое может быть, малыш?

— А почему нет? Преемственность. И Вы же сами говорили, что современный Патриарх должен быть молодым.

А я на 12 лет моложе Вас. И молодёжь меня любит. Она придёт ко мне в Церковь.

— Меня временно отстранили?

— До ближайших выборов, Святейший. Статус вы сохраните в любом случае.

— Я — всенародно избранный Патриарх! Вы все должны прямо выполнять мои приказания!

— Если прикажете похоронить Вас без почестей, на кладбище Большого Села, в отцовской могиле— исполним неукоснительно.

Развернулся и вышел.

Заговор был, и переворот свершился. Что теперь?

Дежурный врач:

— Вам нельзя волноваться, Владимир Иванович, ну совсем нельзя. Лучше потому не вставать. Телефона у Вас нет, никто не побеспокоит. Дверь палаты заперта снаружи. Если что — нажимайте красную кнопку. К Вам сразу придут.

Все кончено.

Патриарх забылся больным сном. И там был блаженнейший Никон. На велосипеде, где-то на опушке редкого леса.

— Я предупреждал тебя, Володя, чтоб ты был осторожен, очень осторожен — ты не послушал. Зачем с балериной связался? Женщины — зло, я всегда тебе говорил.

— Кто-нибудь еще сможет помочь мне, владыка?

— Господь Бог.

— Которого нет? Вы так меня научили.

— Я давно мертв. И думаю теперь почти по-другому. До скорой встречи, Володя! Не подводи меня. Пожалуйста.

Пробудившись, Патриарх помолился. Своими словами, про себя.

Красная кнопка. Медсестра. Дает сосудистые таблетки. Нет, никакой связи с внешним миром Вам не положено.

И — о чудо! — она забыла свой айфон. Святейший набрал единственный номер, знакомый наизусть, — экономки Фотиньи.

— Чем помочь Вам, Святейший?

— Молись за меня, многогрешного, матушка.

— Молюсь, ежедневно, ежечасно молюсь.

Теперь над Патриархом стоял совсем другой человек. Архимандрит Мартын. Профиль такой же северный, деревянный, но взгляд стал немного теплее.

— Как Вы сюда попали, батюшка?

— Вам уже говорили. Святейший, что у меня есть влиятельные друзья? Я увезу Вас на Соловки. Вам сейчас помогут одеться, собраться. Нас ждёт машина у ворот.

— Вы тоже в заговоре? Вы убьете меня? Там, на Соловках?

— Вы столько лет сами убивали себя. Но выжили. Господь милостив неизреченно. Он помиловал Вас за Ваше детское добросердечие. В монастыре Вы будете много спать. Сон исцелит Вас, и Вы станете рассуждать мудро.

Константин сел в инвалидное кресло. Повез архимандрит. Мимо врачей, сестер, санитаров, охранников. К микроавтобусу, где ждала игуменья Фотинья.

Перед отъездом Патриарх встал на колени. У ворот больницы. И помолился. В последний раз глядя на шпили этой страшной Москвы.