Журнал Клаузура: Избранное: Интервью с деятелями культуры и искусства

– Все антиутопии одинаковы. Думали, что можно построить на свободном собрании личностей, а оказалось, что для тотального подавления и контроля достаточно одного приборчика, над которым и потрудились самые творческие личности, в целях самозащиты подписавшие хартию о взаимоконтроле мыслей.

– Мы говорили про провалы, возникающие во времени. Есть такое грустное явление, о которой Бертран Рассел составил афоризм: большинство людей предпочитает умереть прежде, чем подумать. Поэтому большое счастье, если человек хоть одну мысль может подумать. Априори, вся эта деятельность фантастов и физиков по поводу мысли, не имеет под собой никаких реальных оснований просто потому, что человек вообще думать не может. Человек только может создавать нечто, пришедшее из ниоткуда. Чтобы мысль существовала, её надо высказать. Одно хорошее дело лучше тысячи хороших мыслей. Так что невозможно ухватить мысль до её реализации, словесной или письменной. Есть мужчины, предпочитающие сурово молчать, а молчат они по одной простой причине – нечего сказать. Так что фантасты могут курить, контролировать мысли невозможно, потому что контролировать можно только нечто существующее. Поэтому все наши утопические требования сводятся всегда к свободе печати, слова и собраний.

– Вот наступила свобода слова, и что? Всё большее число журналистов и писателей признают, что свой собственный, внутренний цензор оказался на много порядков мощнее, нежели любой внешний.

– В этом как раз принцип той самой дрессировки страхом. Достаточно один раз напугать человека до животного состояния, чтобы на всю жизнь возник внутренний цензор. Есть ценный анекдот на эту тему, про летающих крокодилов, которые внятно объяснили, почему они летают. («Мужик, ты бы знал, как нас здесь в цирке бьют». ) Наша жизнь устроена просто: безмозглость продуцирует репрессивность, и это взаимно. У нас страна летающих крокодилов. Как говорится, только крепкая мужская дружба сильнее.

– Государство столетиями ритуализировалось, причём постоянно возникают новые ритуалы, вполне себе телесные. Теоретики анархизма тоже использовали древние, веками проверенные социальные ритуалы вроде крепкой мужской дружбы.

– Действительно, древний человек есть, продолжает быть. По большому счёту, если посмотреть на последние 20 тысяч лет, тело человека не изменилось. Это самое странное и фантастичное – оказавшись в неолитической пещере, обнаружить там своих коллег по офису. То есть мы увидим каннибалов, но если этих кроманьонцев постричь, побрить, отмыть и одеть в «бриони», они ничем не будут отличаться, они носили те же бусы и наколки. Меня здесь больше интересует тело и реакции.

Откуда берётся проблема стресса? Люди сидят у костра и вдруг слышат рык саблезубого тигра. Организму, управляемому инстинктом самосохранения, нужно придать себе нужную скорость и бежать прочь. Или схватить копье и вступить в сражение за жизнь. Для того требуется огромное количество адреналина, чтобы спастись. А сейчас что? Звонит начальник и орёт. Это то же самое, в смысле количества адреналина, но он не используется, вот причина стресса, депрессий и синдрома усталости. Какой выход? Либо это будет «Бойцовский клуб», либо «Форест Гамп», где герой без конца бегает, чтобы «сжечь» расстройство. С очевидностью, современные ритуалы жизни, а не только ритуалы государства, конфликтуют с телесным наследием кроманьонцев. Соматика не принимает цивилизацию, а в результате оказывается сильнее, цивилизации приходится подстраиваться.

– Конечно, это ведь вся химическая промышленность работает на производство таблеток.

– Если кто говорит, что никаких таблеток глотать не будет, а будет жить естеством, как и любой фундаменталист, я замечаю, что пенициллин сделал воспаление лёгких несмертельным, что одна таблетка теперь убивает весь венерический букет. Не говоря уже о холере и тифе. Сокол-сапсан живёт в неволе тридцать лет, а на воле три года… Рак? Так и рак достижение цивилизации, это соматический структурный сбой из-за долгой жизни, потому что средний срок жизни в средние века был сорок лет. То, что было раньше, не есть лучшее. Раньше побеждали депрессию, становясь опиумными наркоманами, и это было нормой, потому что вообще недолго жили, можно было остаток жизни и покурить.

– Но Ной жил девятьсот лет, это всёрьёз не рассматривается ни одним антропологом, не говоря уже о физиологах. Нигде не учитывается такая возможность, описываемая в священных книгах, в Библии и Ведах, что возраст человека может снизиться от ноевской тысячи до возраста собаки, двенадцати лет, как это сказано в ведах про Кали-югу, про век железный.