Геннадий Литвинцев: Неровное дыхание. Статьи и расследования

Конечно, опыт – дело наживное, людей обучить можно. Главное в другом: у нынешних редакций и их сотрудников нет никакой экономической и профессиональной мотивации становиться грамотнее, искусней, умнее. Та часть аудитории, что «за правдой» ушла в интернет, назад к газетам и ТВ уже не вернется. Ни остросюжетные расследования, ни модный инфотейнмент «из-под кровати звёзд» сегодня никак не сказываются на экономическом положении редакций, их руководства, а тем более рядовых бойцов. Рекламные бюджеты распределяются не по рейтингам, а в соответствии с идеологией и политической позицией изданий и каналов. И это главная причина сервильной политики многих СМИ.

А самые «независимые» издания и голоса находятся в наиболее жесткой зависимости от зарубежного финансирования, только в этом и разница. Вот и выходит, что все эти мощные и дорогостоящие издания и каналы просто перестают играть предназначенную им роль формирователей общественного мнения, функцию политического ресурса. Как и социальные сети, порванные насквозь недавними провокациями и информационными стычками, как и профессиональные блогеры, падкие на элементарный подкуп.

Между тем начавшаяся по общему признанию эпоха глобальных информационных войн потребует нового, несравнимо более высокого качества журналистской работы. Разумеется, она будет отличаться по всем направлениям от эпохи «классической» журналистики. В первую очередь возрастает фактор идеологической оснащенности, идейной убежденности, затем – национальной ориентированности. Но к этому-то как раз не готовы ни наша элита, ни журналисты. Господин Волин продолжает рассуждать в понятиях «хозяев» и «поденщиков». Да и способен ли он, волен ли рассуждать иначе?

Не так давно одного государственного деятеля за какую-то провинность, нам неведомую, провожали в рядовые граждане. Того самого, которому, по слухам, принадлежит авторство нескольких занимательных романов, фантастических по содержанию и постмодернистских по форме. Дабы не компрометировать госслужбу, сановник, занимавший весьма значительный пост, издавал свои опусы под псевдонимом. Теперь псевдоним рассекретили. И некоторые знатоки художественного жанра предсказывали отставнику замечательную писательскую будущность.

И стало понятным, отчего на всяких ответственных заседаниях сановник присутствовал с видом полного отсутствия, в таинственном молчании, не участвуя в словопрениях и не подавая никаких реплик. Далече пребывал он в то время – в творческих эмпиреях! Ведь всякое художество тем и отличается от более приземлённых видов деятельности, что не отпускает человека ни на минуту, не даёт душе покоя и отдыха. Процесс сочинительства с той или иной степенью интенсивности продолжается днём и ночью, в будни и праздники. Многие писатели признавались, что замыслы, пока не воплотятся, съедают их заживо, называли творческое состояние блаженной каторгой, своеобразной душевной болезнью, не позволяющей ни жить нормально, ни помышлять о чём-то другом.

И вот представьте себе: сидит загоревшийся очередным романическим сюжетом писатель в ответственном кресле, так сказать, у кормила власти. Способен ли он разбирать ход коммунальной реформы, соображать что-то там по тарифам на энергоносители, обдумывать меры поддержки аграрного сектора и другие далекие от внутреннего горения вещи, когда в голове у него рисуются сцены, роятся образы, слышатся монологи и диалоги героев, а то и просто течёт модный сейчас «поток сознания»? Только записывай! Не утерпит ведь дождаться конца рабочего дня – значит, строчит тут же, обложившись для вида деловыми бумагами. Нет, не ради гонорара, чистое это искусство, чиновников с таким жалованьем гонорары от сочинений интересовать не могут.

Известно и то, что художественно одаренные люди за пределами своих вдохновений вполне бесполезны, а для насущных дел бывают даже вредны. Не зря Чехов давал такой совет родителям гимназистов, пойманных за сочинительством: нещадно сечь розгами с приговором «Не пиши! Не пиши! Не занимайся сочинительством!» Потому что настоящим писателем сорванец может и не стать, а вот интерес и пригодность к ремеслу, торговле, коневодству и всем остальным человеческим занятиям в погоне за манящим призраком славы потеряет.

Помните, лет десять-пятнадцать назад у нас в стране держалась мода выбирать в депутаты всех уровней популярных артистов. То-то было проку от них! Нет, актёры – народ интересный, только у них один несомненный талант – перевоплощаться, всё другое может быть спорно. И вот сидит такой артист с мандатом на заседании, например, Государственной Думы, а сам никак выйти не может из образа, скажем, Хлестакова или Манилова, Дон-Кихота или, не дай Бог, Ричарда Третьего, и чувствует себя как на сцене. Соответственно образу рассуждает и голосует. Соответствующие образам выходят постановления и законы.