Литературная Газета: Литературная Газета, 6614 (№ 38/2017)

Я вообще не взаимодействую с читателями, если честно. Мне перестало быть интересным строить из себя больше, чем я есть. Мне приятно, когда кто-то пишет мне лично, но таких людей единицы. У меня всегда находится время ответить им. А раскручивать себя как-то… Пусть всё идёт, как идёт. Я не хочу больше пытаться понравиться всем и сразу.

– Тебе же 17, верно? Скажешь, куда поступила?

– Куда поступила... Сложные вопросы задаёшь. Я хотела поступить во ВГИК. Я горела этим год, но всё сложилось так, что не прошла вступительные. Я даже писала об этом текст, который, представляешь, не сохранился. Если бы сохранился, то это был бы шикарный текст, но, увы, его нет. Меня очень ранил и задел тот факт, что я не прошла. Но на момент, как я попала в это место, я уже поняла, что не хочу учиться именно там и именно у этих людей, набиравших на режиссуру игрового кино. После этого мне уже было всё равно, куда. На бюджет я не прошла, поэтому пошла на договор в СПГХПА им. Штиглица на искусствоведение и сейчас учусь здесь. Не могу сказать, что этот факт биографии меня устраивает, это скорее болевая точка.

– Чем ты увлекаешься?

– Мне всегда было очень сложно сказать, чем я увлекаюсь, ибо умею в принципе всё, если хочу это уметь. В детстве я окончила художественную школу в том возрасте, когда людей туда только набирали (в 11 лет, обучение было 4 года). Я обожаю фотографировать, но так как мой любимый человек – фотограф, мне стыдно называть мои фотографии фотографиями. Поскольку я очень долгое время считала, что буду режиссёром, то как раз писательство воспринимала скорее как увлечение, но сейчас я придерживаюсь мнения, что писательство – это моя психотерапия в каком-то роде. И одновременно воздух. То есть я дышу и прорабатываю гештальты, как и любой творец. В принципе неважно, что он делает при этом. А скоро я иду по барабанам стучать. Возможно, это будет ещё одной галочкой в моих увлечениях.

– На кого тебе хотелось бы равняться?

– Ответ, который я хочу дать сейчас: мне хотелось бы равняться на себя. Ещё полгода назад я бы перечислила список имён, но я потеряла в этих именах себя. Меня нет. Я хочу понять, где я.

– Есть ли у тебя какая-­то сверхзадача – книгу написать, например, или в «Олимпийском» выступить?

– Сейчас у меня период в жизни, когда я не хочу абсолютно ничего, поскольку не вижу себя за кучей своих увлечений. Я нахожусь в лихорадочном поиске своего места, но в последнее время меня отпускает даже эта лихорадка – от усталости. Ещё год назад я бы начала расписывать тебе сценарии своих будущих фильмов, но сейчас я в это уже не верю.

Возможно, главная сверхзадача для меня сейчас – это найти то, от чего у меня искренне загорится глаз, чем я подлинно вдохновлюсь, ибо уже давно не испытывала ничего подобного.

Но моя маленькая мечта всё же сбылась – я теперь живу в Питере. И скоро со мной будет жить моя любовь. Это очень хорошо, очень.

Беседовала Ольга Духина

Монета упала не той стороной

* * *

болезненный взгляд его охватывает плоскость сомкнутых губ,

отражённых в прозрачном стекле, сквозь которое блещет луч,

принадлежащих дремлющей деве лет двадцати двух,

не принадлежащих в сути своей никогда никому.

ни зима ни весна, – говорит ей, – погода

без признаков жизнедеятельности.

она открывает глаза, видит – он

устал что-то делать

с этой вечной Сенной, где кнут рассекает плоть женщин,

вновь и вновь обрекает себя раскаявшийся Родион,

с этой вечной Москвой, где люди – и бесы – всё те же,

с бесконечным прообразом лет в разрезе веков.

он устал отдавать

боль – верящим только в боль,

страсть – верящим только в страсть,

пустоту – не верящим ни во что,

он устал доказывать, отвечать на молитвы, лгать.

это ты, – отвечает, – ни зима ни весна,

без признаков жизнедеятельности.

посмотри на себя:

отсутствующие зрачки, дрожащие руки,

словно просроченный ценник.

серьёзно,

и тебя они называют Богом?

он только щурится,

стряхивает за окно пепел,

и заходится кашлем.

он устал любить

женщин, любящих только себя,

мужчин, любящих только себя,

детей, любящих только себя,

себя, не любящего никого.

словно клеймо,

словно очередной крест распятья,

отторжение поглощает каждую клетку,

каждый новый день существования

этого странного мира.

смирны,

ладана мне и смирны! –

кричит

и заходится смехом.