Газета Завтра: Газета Завтра 769 (33 2008)

Но хочется верить, что прямо сейчас, под Цхинвалом 58-я армия делает невозможной эпоху мёртворождённых.

"Задумчивый голос Монтана…" — пластинка крутилась давно… И вот у каштанов, парижских каштанов стою, словно это в кино…

Когда вокруг тебя Париж — ты поначалу просто смотришь и молчишь. И понимаешь только то, что ты — в музее, когда вокруг тебя Париж.

Конечно, его "экспонаты" известны давно на весь свет. И вот, наконец, оглядеть бы их надо — да только предела им нет…

Нотр Дам и Лувр, и Монпарнас, Монмартр, Орсэ и Тюильри чаруют вас. Зовут Версаль, Булонский лес, Дом Инвалидов и Фонтенбло — хотя б на час.

…С останками Наполеона невиданный гроб водружён. Пред ним проходили людей миллионы — история Франции он.

Но не кричит никто навзрыд, чтоб он в земле "по-христиански" был зарыт!.. И даже если кто покойника не любит — спокойно зрит и не хитрит…

Вся летопись Франции — это борьба без пощады за власть. Покруче российских тут были сюжеты, и кровь не по капле лилась…

Будь ты борец, будь сам король — не разбирала гильотина твою роль… Но не трезвонят о "репрессиях" французы, на рану-боль не сыплют соль…

Мне скажут: они ж легковесны, им только бы петь-танцевать… Ну что же, за ними такое известно — но грех и другое скрывать.

Они воздать умеют честь всему, в чём слава, героизм и подвиг есть. В Париже площадь Сталинград жива доныне! Но мне вдвойне печально здесь…

Ведь новые власти России, забыв о Советской поре, великих героев её отразили ну разве что в интер-игре…

Не своему ль забвенью вслед — имеем мы от настоящего привет? На всех наречьях говорит Париж с гостями — а нам такой поблажки нет…

И это тем более странно при взгляде с иной стороны: ведь первые лица в восьми главных странах — друг дружке вполне братаны…

Но это так — строка в блокнот… А я Парижем всё брожу, открывши рот. Хотя и видел до него края другие, где много есть любых красот.

Париж позабудешь едва ли, с ним как-то по-детски легко. Париж не глобален — и так же реален, как солнце в бокале "Клико".

Да, мир непрост. Но ты, Париж, душой раскованной задумчиво паришь над суетой, что только ночью чуть стихает, хоть скоротечна эта тишь…

На башне Эйфеля, с которой обзор и далёк и пригож, стою и смотрю на немыслимый город, что вправду на праздник похож.

И нелегко найти слова, к такому чуду прикоснувшись лишь едва. Но подо мною так знакомо плещет Сена, как будто там — река Москва…