Л. Феоктистов - Оружие, которое себя исчерпало

Он любил показывать и рассказывать, но ехать за ним на машине было настоящим мучением. Как человек военный и дисциплинированный, он продвигался согласно знакам дорожного движения со скоростью 60 км/час. Притом независимо от состояния дороги — будь то асфальт (тоска зелёная!) или весь в колдобинах лесной большак (поди догони!) .

Однажды, что составляет для меня предмет особой гордости, я обратил Евгения Ивановича в золотопромышленника. В окрестностях Вишнёвогорска нам показали заброшенные выработки, где когда-то давно добывали редкие металлы. Умные люди объяснили, что в отвалах наверняка есть тяжёлые элементы, включая золото. Оснастившись соответствующим образом, всей семьёй мы отправились за добычей. Набрали в мешки землю с выработок, привезли на лесной ручей и стали мыть золото. Удивительное ощущение — в самый последний момент, когда на решете вроде бы и земли уже не осталось, когда думаешь: „Опять мимо“ — вдруг сверкнут на дне мелкие золотые крупинки…

Немало постаравшись, общими усилиями мы намыли примерно четверть пробирки золотых крупинок. Хранить тайну о своих старательских успехах долго я не смог. Рассказал о „достижениях“ Евгению Ивановичу. Нужно было видеть, с каким воодушевлением он взялся за дело. Отобрал у нас причиндалы — совок, решето и тому подобное, забрал мешки с землёй, отвёз к себе домой и дни напролёт, не отвлекаясь ни на какие служебные дела, мыл золото. Мыл до тех пор, пока один „знающий коллега“ популярно не разъяснил „старателям“, что они совершают уголовно наказуемое деяние, за которое полагается срок. А золото, поскольку оно государственное, подлежит регистрации и немедленной сдаче на приёмный пункт в Каслях…

Удивительный дом был у Забабахиных — без всяких украшательств и роскоши. В переднем углу, на самом видном месте — горные лыжи разных фасонов и размеров. На стене — отметины карандашом: Евгений Иванович вёл точный учёт белым грибам, которые собирала его жена Вера Михайловна. В этом деле никто не мог её превзойти. Сколько ни пытались мы пристроиться к ней в лесу, ничего не получалось: идём вроде по одним местам — у неё находка за находкой, у нас дно в корзинке никак не закроется…

Радушие в этой семье всегда было искренним. Тут всякий праздник с пирогами, на масленицу — гора блинов и тому подобное. Евгений Иванович никогда не пил хмельного, другим не препятствовал, но, как только начинался пьяный разговор, потихоньку исчезал. По части гостеприимства конкурировать с Забабахиными было невозможно. На памяти только один случай, когда наша семья смогла что-то противопоставить.

На Сахалине у нас живут родственники. И вот в один прекрасный день получаем от них посылку с красной икрой — неимоверное по тем временам количество! Что делать? Объявляем „сабантуй“: приходите, дескать, дорогие сослуживцы, с ложками — икру будем есть.

Евгений Иванович не поленился, на своём деревообрабатывающем станочке наделал много ложек (всякого рода поделки он очень любил) , раздал гостям. Теперь вообразите толпу, которая поднимается по лестнице, гремит что есть мочи ложками и скандирует: „И-кры! И-кры!!“

На работе Евгений Иванович был всегда точен, аккуратен, с трудом переносил наши развлечения — потасовки, футбол в коридоре, дурацкие игры (кто дальше толкнёт стул ногами) — и облегчённо вздыхал, когда обеденный перерыв заканчивался и наступала, как ему казалось, деловая обстановка.

Он искренне не понимал того, кто собирался в отпуск:

— Зачем вам отпуск, разве здесь плохо?

Только один раз он нарушил железный распорядок — во время Олимпийских игр. С виноватой улыбкой средь бела дня вдруг предложил:

— Поехали домой, телек посмотрим…

Сам неплохой спортсмен, скалолаз и лыжник, он и своих детей приобщал к новейшим видам спорта — водным и горным лыжам, виндсерфингу, дельтапланеризму. Несколько раз и меня цеплял к машине и катал осторожно на лыжах по льду, летом то же самое проделывал на катере — уже с водными лыжами…

Спортивных вершин я, разумеется, не достиг, но в памяти навсегда сохранил яркий образ интеллигентного, энергичного и деликатного человека.

* * *

Когда я вспоминаю свою уральскую жизнь, людей, с которыми столкнула меня судьба, перед глазами встает фигура нашего директора — Георгия Павловича Ломинского. Я вижу его доброе лицо, слышу его прибаутки, анекдоты — и отчётливо понимаю, что усилиями именно таких людей, как Г.П., строилась наша промышленность, возникали города, подобные нашему Челябинску-70 .