Газета Завтра: Газета Завтра 809 (73 2009)

Леонов ещё не раз будет обсуждать строение сюжета и фразы с Бондаревым, и это, наверное, ещё один, после Проскурина, случай, когда леоновская наука по большей части пойдёт писателю во вред.

Огромная сила Бондарева была совсем в другом, он "добывал" неслыханную и ошарашивающую музыку ясностью своей, мужеством, меткостью, жизненностью. То есть наследованием толстовскому, но ни в коем случае не достоевскому пути.

Всякий раз, когда Бондарев будет "ходить конём" хоть в пределах одной фразы, хоть в целых романах, он будет ломать свою же, такую простую и мудрую, партию.

Распутин, к примеру, не пошёл леоновскими путями утяжеления сюжета и фразы, и в итоге, пожалуй, выиграл.

В любом случае Леонов будет ставить Бондарева очень высоко, а в Солженицыне на какое-то время даже разочаруется.

Но далеко не сразу, и далеко не навсегда.

Ещё в 1969 году он скажет Овчаренко о Солженицыне:

- Говорят, что Солженицыну намекнули, что его могут выслать, на что он ответил: "Это значит обречь меня на смерть!" Если он так сказал, то это многое значит…

На самом деле, это куда больше говорит о самом Леонове. И только что упоминавшаяся нами повесть "Evgenia Ivanovna", и все леоновские белогвардейцы из романов и пьес, и собственная его судьба подтверждают, что он ни для себя не видел жизни вне Родины, ни для своих героев.

Спустя некоторое время Леонов, если верить Овчаренко, начнёт отзываться о Солженицыне куда раздражённей: и что не без некоторого политиканства его вещи написаны, и что непонятна та идея, во имя которой это политиканство Александр Исаевич проявляет.

Между прочим, заметит Леонов у Солженицына такую вещь, как "нагнетание мелочей". Мы-то уже знаем, что он сам этим "нагнетанием" владел в полной мере, но, видимо, считал, что молодой сотоварищ по литературе "мелочи" собирает с какими-то другими целями.

В любом случае, когда Солженицына начинали травить, Леонов на проработку его не пришёл, о чём Солженицын не без язвительности поминает в книге "Бодался телёнок с дубом": "У них уже был густой, надышанный и накуренный воздух, дневное электричество, опорожнённые чайные стаканы и пепел, насыпанный на полировку стола - они уже два часа до меня заседали. Не все сорок два были: Шолохову было бы унизительно приезжать; Леонову - скользко перед потомками, он рассчитывал на посмертность".

У Александра Исаевича был, безусловно, меткий глаз, и Леонов действительно мыслил далеко не сиюминутными категориями. Однако ж элемент лукавства в описании, данном Александром Исаевичем, есть: если Шолохову "унизительно" как человеку, то Леонову всего лишь "скользко перед потомками". А как человеку вроде и не унизительно?

Зимой 1974 года, после высылки Солженицына за границу, Леонову ещё раз напомнят его годы молодые, придя с просьбой подписать антисолженицынское письмо. На что Леонид Максимович попросит предоставить ему написанное Солженицыным "в полном объёме" - тогда, мол, я подумаю… Очень изящный ответ.

В достаточно полном объёме он узнает Солженицына уже в конце 80-х.

"Достойный эпилог к "Капиталу" Маркса", - мрачно скажет Леонов о сочинении Солженицына.

И чуть позже добавит в одном разговоре:

- Солженицын - не художник, но серьёзно смотрящий на жизнь общества литератор, политический мыслитель. Он берёт важные тезисы, которые требуют большой ответственности и зоркости. Когда прикасаешься к великой трагедии народа, должны быть чисты помыслы - будто ты на костёр идёшь…

Пятый день отряд русских гусар под командованием генерал-майора Кульнева безуспешно штурмовал Аландские острова. Впереди, как всегда, с группой добровольцев-разведчиков, обходя большие засеки и оборонные сооружения шведов, оставляя их наступавшему широким фронтом корпусу генерал-лейтенанта Барклая де Толли, устремился в центр острова Оланд неутомимый Денис Давыдов. 5 марта 1809 года Аландские острова отошли русской империи.

Но всё могло быть и по-другому, если бы не вмешательство волшебных чар Луны, если бы не внезапная поддержка гусар Дениса Давыдова Лунным зайцем. О спасительной роли Лунного зайца в устройстве мира до сих пор спорят оппоненты. Еще в IV веке до нашей эры великий китайский поэт Цюй Юань писал в поэме "Вопросы к Небу" (перевод Елены Сойни):

Какая сила скрыта у Луны,

Чтоб, умерев, на свет рождаться снова?

На полном диске спутника ночного

нам очертанья заячьи видны.

Луне есть польза от его хлопот?