Газета День Литературы: Газета День Литературы # 102 (2005 2)

Смерть неотделима от любви. Жизнь "зашла за половину" , поздно в ней "вычеркивать строчки" : времени уже нет. Иногда предчувствие конца вызывает отчаянный протест, и рвется из души крик: "Я буду, буду, буду, буду!" Но всё чаще звучит примиренное: "Я прощаюсь с тобой у последней черты. С настоящей любовью, может, встретишься ты" . Или — вот это предсказание, страшное в своей точности: "Не любил ты свою находку — полюбишь потерю…"

Так и будет. Только как дожить до столь страшного суда?..

"Как подсудимая стою… А ты о прошлом плачешь, а ты за чистоту свою моею жизнью платишь".

Развязка близится.

"Я тебя покину очень скоро… Мне остались считанные весны…"

"Когда-нибудь в марте… в мае…"

"Не суди, что сердцем я робка. Так уж получилось, опоздала… Дай мне руку! Где твоя рука?"

И, наконец, последнее. Самое последнее:

Умерла Вероника Михайловна в первых числах июля 1965 года.

Она успела подержать в руках свою последнюю книгу: "Сто часов счастья" — дневник мучительной любви. Привезли сигнальный экземпляр. Извинились, что произошло непредвиденное: пять тысяч книжек — четверть тиража! — из типографии оказались раскрадены.

Читателям нашлось, чем утешиться: отныне книги Вероники Тушновой выходили одна за другой. Озаглавливали их ее строчками, среди которых самой признанной оказалась вот эта:

Не отрекаются, любя…

Володя молчит, молчит, но уж как выдаст!..

На похоронах К.М. Симонова

(Из архива В. Бушина о себе любимом)

В декабрьском выпуске газеты "Завтра" (№ 51) напечатана статья В. Бушина "Лауреаты КГБ и кавалеры РПЦ за работой", в которой ее автор огласил буквально следующее: "Астафьев… в начальную, самую страшную пору войны, на фронте… не был. Его биограф А.Большакова пишет: "Осенью 1942 года ушел добровольцем на фронт" (Русские писатели ХХ века. М., 2000. c.47). Каким добровольцем? Парню шел девятнадцатый год, и он уже, почитай, полгода как подлежал призыву" (выделено мной. — А. Б.).

Из приведенной цитаты непонятно, к кому именно относится упрек: то ли ко мне как "биографу" писателя — в незнании действительных фактов его биографии, то ли к самому Астафьеву: дескать, растрезвонил на весь свет, что ушел на войну добровольцем, а на самом деле…

Впрочем, из последующих выпадов в адрес покойного писателя, представленного в качестве "клеветника", "мифотворца" и т. п., явствует, что вовсе не мое скромное имя задело разоблачителя за живое, но астафьевское видение войны. Конечно, можно спорить со взглядами писателя — и я, кстати, во многом не согласна с рядом его публицистических высказываний — но зачем же перевирать биографию?

В июне 1942 года Астафьев закончил спешно сформированную на базе ФЗУ железнодорожную школу (т. е. через месяц после того, как ему исполнилось 18 лет) и, как другие ее выпускники, стал работать составителем поездов. А поскольку железнодорожников в ту "самую страшную пору" катастрофически не хватало, на время этой работы он был освобожден от армейской службы. Однако, проработав всего лишь 4 месяца, будущий писатель не заступил на смену как обычно, что по законам военного времени каралось весьма строго, а отправился в военкомат, где потребовал освободить его от брони и послать на фронт, т. е. пошел на войну добровольцем. Если же следовать бушинской логике, получится, что призывник Астафьев не только тянул с военной службой аж целых пять месяцев после совершеннолетия, но исхитрился еще полгода отсидеться в пехотном полку, прежде чем оказаться в районе боевых действий. Ну что тут скажешь?! Только в духе В. Бушина: злобный старикашка.

Возможно, истоки такой озлобленности — в обычной зависти посредственности к действительному таланту. В данном случае — к более удачливому, любимому ученику их общего литинститутского наставника Александра Макарова, который, не отрицая даровитости В.Бушина, тем не менее вынужден был на защите его дипломной работы признать, что у ее автора "нет качеств, необходимых для критика".