Дед умер.
Семья переехала к отцу — Григорию Аверкиевичу, который давно уже жил в Горьком. Человек с такими же золотыми руками, как дед, столяр-краснодеревщик Григорий Ляхов до революции работал у владельцев речных кораблей, артистически оформляя красным деревом каюты для богачей. С появлением авиации он стал работать на аэродромах.
Попав на аэродром, мой Миша, конечно, освоил авиацию: прыгал с парашютом, лет в 14 поднял самолет, который не знал, как посадить. При посадке сломал шасси и крыло, да батька, естественно, починил. (А у Миши осталась травма — искривленный крестец).
Тут в жизнь Миши вошла, во-первых, великая дружба, такая, которая бывает только в детстве и у подростков, — дружба с сынком из дворянского семейства, которое в революции потеряло богатство. И с этой дружбой пришел другой замечательный человек, на этот раз не дедушка, а бабушка — бабушка его друга Юрки. Бабушка, человек блестящего образования, полиглот и знаток естественных наук, взяла Мишу в друзья и воспитывала сразу двоих. В частности, прямо с листа читала им книги на разных языках: Дюма, Жюль Верна, Вальтера Скотта, Джека Лондона и пр. Иногда, забывшись и увлекшись, бабушка вдруг переходила на язык подлинника. Тогда мальчики пищали: "Бабушка, мы ничего не понимаем!.." — "Ах, да!.." — спохватывалась бабушка и тут же продолжала по-русски... Миша запомнил на всю жизнь, как бабушка, разбив бумагу на клеточки, копировала так же разбитую на клеточки репродукцию "Боярыни Морозовой". Она копировала картину мягким простым карандашом, быстро, уверенно и сразу же начисто, без поправок — как печатала.
Мальчики занимались многими предметами в специально оборудованной лаборатории — биологией и химией... Изобретали, конечно, порох, устроили взрыв, отчего погиб шкаф с хрусталем и античной вазой, и разбилась огромная мраморная доска, покрывавшая лабораторный стол...
Мальчики жили полноценной жизнь — закалялись, собирались бежать в Индию. Был разработан простой маршрут: спуститься по Волге до Астрахани, свернуть налево и добраться до Байкала. Тут свернуть вправо и спуститься до Индии. Проще простого — всего два поворота.
Мише было 14, когда началась война. Пятнадцать ему исполнилось только в сентябре 1941-го. После пяти классов Миша работал на заводе...
Когда была снята блокада Ленинграда, через Горький шли эшелон за эшелоном с ленинградцами на восток. Мать Миши — такая же добрая и отзывчивая, как вся семья, — была потрясена видом дистрофиков. Несколько дней подряд она, как завороженная, ходила и ходила на вокзал и одаривала мучеников тем единственным, что было в доме — хранившейся в подполе картошкой. И не заметила, как всю картошку отдала. Просила прощения у семьи...
В стране был голод. Появились тершиеся около продуктов спекулянты, мгновенно становившиеся богачами.
Однажды Миша пришел к одному из товарищей — у того умирал двухлетний братик. Нужны были молоко, яйца — ничего не было. "Ты протоплазма!" — закричал Миша товарищу.
Неизвестно, что к этому времени той же бабушкой или самим Мишей было прочитано: какие Робин Гуды, Стеньки Разины, Пугачевы сидели в его голове. Да и живого примера деда Аверкия и матери было достаточно.
В ту же ночь была украдена коза, сварен больному ребенку бульон, и постепенно под руководством Миши возникла строго дисциплинированная шайка. Все сидели на скромной зарплате и занимались социально справедливым распределением: грабили неправедно разбогатевших воров и спекулянтов и помогали бедным — кому открыто, кому анонимно.
Мише было 16 лет. По мальчишеской скрытности на суде никакие разговоры о социальной справедливости не велись. Руководитель уголовной шайки отсидел десять лет в лагерях на лесоразработках. Когда его освободили — ему было 26 лет. Он имел пять классов образования и полное поражение в правах, в том числе запрещение жить во многих городах.
Однако он из лагеря привез несколько виртуозных деревянных поделок, и в том числе вырезанную из единого куска дерева клетку, внутри которой сидел Трумэн — заключенные интересовались политикой.
Профсоюзная организация Горького приняла в судьбе Ляхова большое участие и добилась того, что с него сняли поражение в правах, и дала ему маленькую комнатку в профсоюзном общежитии "столицы нашей Родины" — Малаховке.
В эту комнатку в конце 59-го года я к дипломнику Строгановского училища Ляхову и пришла в тот самый третий день нашего знакомства, в который мы решили пожениться.
Читать дальше