Газета Завтра Газета: Газета Завтра 912 (19 2011)

Существует и явное сходство между мифологизированными образами Джорджа Вашингтона и Катона Старшего. "Миф о Дж.Вашингтоне призван обосновать единство американской нации и ее отличие от других наций... Как-то на день рождения маленькому Джорджу подарили топорик. Чтобы испытать свое новое орудие, он срубил одно из вишневых деревьев своего отца. Тот спросил его, не он ли погубил дерево. Джордж ответил: "Я не могу солгать, отец! Я срубил его своим топором!" Вишневое дерево... воплощает поэтическое воспоминание о старом отчем доме, о европейской цивилизации... Вашингтон, лидер революции, срубает дерево старой цивилизации, что символизирует освобождение Америки от протекционизма Англии. Мальчик, срубивший дерево, сам становится символическим отцом-основателем новой страны, новой культуры. Миф о вишневом дереве для американцев — это весьма развернутое определение их морального кодекса. Американцы вольны делать что угодно для достижения собственных целей. Но при этом важно соблюдать честность — она искупает вину",— пишет П.С.Гуревич. Но столь же откровенно и последовательно действовал герой Римской республики Катон Старший, а его фраза "Carthaginem esse delendam!", которой он, по преданию, завершал каждую речь в сенате (кстати, институт, существующий и в США),— еще более знаменита, чем признание Джорджа Вашингтона.

Сама концепция Pax Americana во многом перекликается с концепцией Pax Romana, a "конец истории", предложенный Ф.Фукуямой, — с "золотым веком" императора Августа. Специфически сближающей чертой выступает культурная экспансия Америки и Рима, использование апологетической "массовой культуры" как средства господства в общественном сознании других народов и стран. Эта черта особенно интересна в связи с глубинным "культурным вакуумом" порождающего ее общества и, как следствие, развитием "мозаичной культуры". Но основное сходство данных концепций заключается в сознательной консолидации различных групп господствующей элиты против классов угнетенных. И здесь "план Маршалла" оказывается вполне созвучным реформам первых Цезарей.

НОВЫЙ РИМ — РОССИЯ

Следует сказать, что вся отечественная культура, славянская письменность вообще и летописание в частности имеют во многом ромейское ("византийское") происхождение. Поэтому вряд ли вызовет удивление и соотнесённость русского политического сознания с его ромейским прототипом, который, в свою очередь, основан на всё той же римской традиции, "обогащенной" эллинизированными восточными верованиями через Евангелие с прописанным там принципом "Отдаать кесарю кесарево, а Богу — Божье". Более чем тысячелетняя история Восточноримской империи (Ромейского Царства) в этом отношении весьма слабо изучена, поскольку христианская парадигма "симфонии властей" в ее "византийском" варианте, реализованном прежде всего царствованием Константина Великого, на протяжении всего этого периода оставалась, по сути, неизменным лекалом, на которое накладывалось всякое новое царствование. "Катехон" (удерживающий) и "канонизация" (причисление православной церковью к лику святых) — выступали основными характеристиками власти ромейских царей в историческом времени. Не прошедший канонизацию властитель, по сути, утрачивал право именоваться "катехоном" в вечности. Именно поэтому византийская агиография в той части, которая посвящена святым носителям "империума", может считаться гораздо более существенным проявлением мифологизации истории, чем творения придворных византийских историков, ориентированных на следование "светским" образцам античности: например, таких, как Лев Диакон или Михаил Комнин.

Иными словами, образ Царя как святого воина-правителя, канонизированного Церковью, которая, в свою очередь, совокупно выступает как освященное Святым Духом Тело Христово, символически повторяет в историческом времени образ предвечного Христа, Богочеловека. В этой модели мышления все собственно "человеческие" слабости правителя могут отступать на второй план — подобно тому, как в евангельской традиции отступают на второй план и становятся бессмысленными все упреки фарисеев Христу, что "Сын человеческий" не соблюдает субботы и находится за одним столом с мытарями и блудницами.

В этой связи можно сказать, что русское политическое сознание имело не столько "земной", сколько "небесный" вектор, где исторические события (реальные или вымышленные — неважно) получали свое сверх-значение только через "оправдание верой" и "спасение души". "Слово" и "житие" — два самых распространенных литературных жанра на Древней Руси. При этом "слово" исходило, что называется, "от первого лица", а "житие", напротив, представляло собой, в сущности, "безличный", "с точки зрения вечности", уложенный едва ли не в канонические рамки рассказ о подвигах того или иного святого.