Литературка Литературная Газета: Литературная Газета 6330 ( № 26 2011)

Либеральная интеллигенция, бывшая советская интеллигенция, обеспечила посткоммунистической элите переход от «тоталитаризма» к буржуазной демократии. Обретя свою собственную социальную базу в лице молодого российского капитализма, эта интеллигенция перестала быть номенклатурной. В настоящее время её политические акции котируются весьма невысоко. Обеспечив наиболее варварский вариант приватизации, либеральная интеллигенция вполне заслужила нецензурную оценку своей деятельности со стороны подавляющего большинства российского народа.

Современная номенклатурная интеллигенция защищает интересы отечественной бюрократии, она пытается возрождать в обществе патриотические ценности, дабы обеспечить необходимую преемственность в развитии российской цивилизации. Единственная уязвимая деталь в идеологической броне номенклатурного патриотизма – это отсутствие творческого потенциала. Традиционная для истории России ставка на сильное государство обеспечивает, согласно меткому замечанию американского социолога И. Валлерстайна, обычную для России «ухабистую историю», которая гарантирует ей в международной иерархии место «полупериферийного военного гиганта».

Третья социально-классовая траектория российского интеллекта – это независимая интеллигенция. Основная социальная черта независимой интеллигенции – личная свобода, которая и обеспечивает креативный характер её профессионального мышления. Трагический для России парадокс заключается в том, что независимая интеллигенция, воплощая на практике условия жизнедеятельности всех «пролетариев» умственного труда, до сих пор не удосужилась осознать свою собственную классовую природу.

Так возможно ли конструктивное сотрудничество жёсткого политического прагматизма и потустороннего для деловых людей интеллигентского «экзистенциализма»? Возможен ли синтез власти и независимого интеллекта?

Вся международная политическая элита функционирует сегодня в рамках той профессиональной культуры, которую можно выразить известной формулой: «Политика есть искусство возможного». На практике этот политический профессионализм сводится к способности выжать максимум преимуществ из уже имеющихся дипломатических, военных, финансовых, энергетических и тому подобных национально-государственных ресурсов. Союз с российской независимой интеллигенцией как раз и обеспечил бы политической элите возможность перехода к новому, более высокому уровню профессионализма, который можно обозначить формулой: «Политика – это искусство невозможного».

В достижении «невозможных» социальных результатов нет ничего мистического. Опыт научно-технической революции показал, что теоретическое усилие научной мысли может раздвигать границы любой физической реальности. Необходимо привести в действие гигантский источник человеческой энергии, снести доисторический забор, разделяющий теоретиков и практиков.

Первый шаг на пути к политике как «искусству невозможного» – это выход общественного сознания за пределы тесного интеллектуального пространства, в котором топчутся буржуазия и бюрократия. И тот, и другой класс, несмотря на их многовековую и импозантную историю, являются продуктами «естественно-исторической» цивилизации. Но мировая цивилизация исчерпала полностью лимит стихийного, «естественно-исторического» способа развития. Она упёрлась в свой интеллектуальный и нравственный потолок. Теперь конструктивные импульсы могут приходить только из сферы духовной культуры, профессиональным разработчиком которой во всём мире является независимая интеллигенция.

Применительно к отечественной истории указанный факт порождает жёсткие, но конструктивные выводы.

Во-первых. Отечественная бюрократия – становой хребет российской цивилизации – выполнила свою историческую миссию и уже не в состоянии быть локомотивом отечественной истории. Неопровержимое доказательство – номенклатурный характер приватизации, неустранимый политический монополизм, бессмертная российская коррупция.

Во-вторых. Специфика российской власти, её вертикальная организация позволяют рассчитывать только на высшую политическую элиту, которая вынуждена соединять в своём лице профессиональные качества бюрократии и независимой интеллигенции.

В-третьих. Политическая элита, будучи малочисленной, окружена плотным железобетонным кольцом бюрократической социальной психологии. Что касается номенклатурной интеллигенции, непосредственно примыкающей к политической элите, то она не в состоянии конструктивно выполнять свою идеологическую функцию по причине вынужденного конформизма. Только духовный потенциал независимой интеллигенции способен вооружить политическую элиту адекватными идеологическими средствами для конструирования и создания новых социальных форм и отношений. Здесь интересы политической элиты и независимой интеллигенции объективно совпадают, поскольку «технократия» (совокупность «думающих специалистов» во всех отраслях профессиональной деятельности) – это наиболее массовый отряд интеллигенции.