Сергей Бузиновский: Все возможно?

И совершенно неудивительным выглядит тот факт, что В. Ацюковский знал Бартини.

— Значит, все повторяется?

Мы — тени, живущие на экране. «Кинолента» бесконечна. Бесконечна в том смысле, что первоэлемент — тончайшая нить, из которой соткано все сущее, нить, замкнутая в кольцо. Великое Кольцо Вселенной!..

Значит повторяется?

Представим лужу — большую-пребольшую! Поверхность — поле из бесконечного множества ветвящихся миров-вариантов. То, что альбигойцы называли «абраксас» — сумма всех времен. Мы — волны. Мы — круги на воде, мы — полностью реализуемая всевозможность. Но волна нарушает порядок связей — и каждая следующая встречает на своем пути измененный рисунок судеб. Свобода выбора — абсолютна. В том смысле, что ее вообще нет. Если ты можешь поступить так или эдак — поступишь и так, и эдак. В обязательном порядке… Когда рыба мечет икру, тысячи икринок гибнут, единицы выживают. Вселенная абсолютна самоценна — и потому абсолютно избыточна. Риск исключен. «Бог не играет в кости!»

— Бред, конечно, но — любопытно! — благожелательно усмехнулся Скептик. — Я даже соглашусь еще минут пять не напоминать о наших баранах, если вы из этого космологического кошмара выведете что-нибудь этическое. Насчет того, что такое «хорошо» и что такое «плохо»…

Вывести что-либо новое — вряд ли… Но некоторые аксиомы, возможно, удастся обосновать.

…На ветвящиеся структуры обратили внимание совсем недавно, лет пятнадцать — двадцать назад. Появился специальный термин — фрактал — структура, состоящая из геометрических фрагментов различных размеров и направлений, но схожих по форме. Оказалось, что фрактальность — явная или скрытая — чуть ли не единственная форма существования материи! Снежинки и молнии, горные цепи и кроны деревьев, кровеносные системы и бассейны великих рек… Природа применяет фракталоподобную структуру там, где необходимо собрать нечто в одну точку или, наоборот, распределить из одной точки — равномерно и при минимальных затратах. Подсчитали, что общая длина ветвистого корня одного пшеничного колоска со всеми его отросточками составляет 20 километров! В идеальных фракталах длина всех элементов, видимо, бесконечна.

Но фрактал — это не только то, что ветвится. Главный признак — ступенчатая миниатюризация составляющих элементов, каждый из которых геометрически подобен целому. В этом смысле Солнечная система фрактальна — ведь атомы, составляющие ее, по строению напоминают планетную систему! Шарики планет и атомов — трехмерный поперечный «срез» кроны единого четырехмерного «дерева». Фракталоподобна и любая система государственного управления. Чем демократичнее государство, тем больше оно приближается к идеальному фракталу. О том же говорил древний маг и философ Гермес Трисмегист: «То, что наверху — подобно тому, что внизу». Он явно имел в виду фрактал сил, надстоящих над человечеством и управляющих им.

Чем более разветвленной будет фрактальная система, тем она устойчивей, тем легче адаптируется к меняющимся условиям. Лучшая форма любой системы — шарообразный фрактал, обеспечивающий максимальную площадь «основания» при минимальных размерах.

Человеческое сердце — фрактал из сухожилий, артерий, вен, мышечных и нервных волокон. Американские ученые обнаружили интересное свойство: наложение ритмов отдельных систем — «веточек» единой «ветви» — дает совершенно хаотичный график сердечных сокращений. Никаких периодических закономерностей в здоровом сердце найти не удалось. Упорядоченность сердечного ритма появляется лишь за несколько часов до… остановки сердца!

«То, что наверху, подобно тому, что внизу»…

…Навязчивая идея порядка сопутствует всей человеческой истории. Платон перекликается с Кампанеллой, Конфуций — с Аракчеевым, Маркс с Гитлером. Вечный Угрюм-Бурчеев шагает по странам и эпохам; в его оловянных глазах белеет страх перед непредсказуемым будущим, и эту непредсказуемость он хочет отменить — раз и навсегда! — осчастливив человечество идеальной государственной системой. Но ему фатально не везет! Все рушится тотчас же, как только начинаешь упорядочивать этот бедлам, именуемый обществом. История отводит Угрюм-Бурчееву слишком мало времени — может быть, в отместку за то, что он хотел сделать ее предысторией, а настоящую Историю начать первым годом Эры Порядка…

…Полтора века назад в Санкт-Петербурге рухнул мост — в тот момент, когда по нему маршировала рота гренадеров. Сей факт вошел даже в военный устав. Когда-нибудь он войдет и в учебники истории: по мосту из прошлого в будущее нельзя идти строем!