Газета Завтра Газета: Газета Завтра 361 (44 2000)

В прошлом 1999 году праздник либералов был омрачен подвигом русского десанта в Косово, стремительным броском занявшим аэропорт в Слатине. Киселев с трясущимися губами паниковал: мы получили грандиозную проблему! "А генералы радуются, как будто... (я думал, что вспомнит сейчас 200-летние победы над зарвавшимися французами славного генералиссимуса Суворова. — А.Б.)... еще раз выиграли в футбол у Франции". Да, уровень... Но замечательна степень откровенной враждебности, ярости: как посмели, не согласовав с НАТО!

Все это вспоминать омерзительно, но весьма поучительно: строительство Российского государства должно начаться с отмены дикого антипраздника, который уже получил четвертое название — День свободной России. От чего "свободной" — от иностранного влияния капитала, от нищеты, антирусских кланов и олигархов? Издевательство! Радзинский на передаче "Глас народа" проговорился: "Я думал, что это — день независимости России от прежней истории". Вот — суть! Но русский человек — и Пушкин клялся в этом Богом — не хочет иметь иную историю, отрекаться от нее, быть свободным от свершений и даже ошибок предков. Потому и праздники у нас приживаются только национальные, православные, выстраданные судьбой и кровью народа, а не навязанные политиканами.

Призыва президента Путина, которому подсунули перечень несостоятельных во многом праздников, парламентариев, которые выражают интересы и мировоззрение своих избирателей, — не делайте ошибок. Национальные праздники должны вынашиваться народом, проверяться временем, осмысливаться поколениями интеллектуалов и, естественно, приниматься всем населением.

Для начала — необходим референдум и всенародное обсуждение.

А пока — приближается праздник Великого Октября. В моем восприятии так назвал его первым в дневнике Александр Блок.

Пересматривать название и спорить с русским гением — плевать против позднеосеннего ветра. С праздником!

— Олег Антонович, вы автор знаменитого московского памятника, посвященного событиям 1905 года. Меня всегда поражала эта скульптурная композиция именно тем, что здесь явлено живое столкновение — изображен момент схватки. Это памятник даже не столько революционерам, сколько самой революции в ее национальном преломлении. И рабочие, и жандарм — все равноправные участники исторической драмы. Не случайно, что эта вещь мистическим образом накладывается уже на новейшую историю, стала напоминать о днях восстания 1993 года.

— Скульптурная группа, о которой вы сказали, включает три крупных сюжета, в одном из которых действительно присутствует жандарм на вздыбленном коне. Эта работа сделана мною в соавторстве с покойным моим другом, скульптором Владимиром Федоровым. Нам удалось распределить большие композиционные массы, сохранив живость лиц, которые воплощали реальные типы русских людей. Пластический образ памятников в целом строился по горизонтали, по сути дела, была создана улица. Так сказать, улица на улице. Сцена с жандармом родилась в последнюю очередь — это было своего рода открытие. Надо сказать, что революция 1905 года всегда меня интересовала. Еще дипломная моя работа была посвящена этой теме. За 1905 годом стоит народный архетип. Монументальная скульптура, наиболее государственный вид искусства, связан с официальным заказом. Но в этом памятнике воплотился мой искренний интерес к теме странной русской стихии.

— По всей видимости, в этом же ряду стоят работы: террорист Савинков, старец Распутин и Стенька Разин. Последний, как я вижу, изображен в минуту мучительнейшей казни...

— Разиным я бредил с первых курсов института. В Степане воплотились воля нашего народа, его мощь. В отличие от Пугачева, который был самозванцем, лже-Петром, Разин оставался самим собой до самой своей страшной, последней минуты. Как известно, его четвертовали, а обрубки его тела захоронили, как говорят, где-то на Воробьевых горах... Мой Разин — это проект памятника для Болотной площади Москвы — места, где проходила казнь. Кровавый гранитный постамент и вздернутый в пространстве Разин. Здесь попытка передать страшное напряжение — по торсу, по лику его.

— Олег Антонович, ваш художественный метод отсылает к монументальным панно Сикейроса, вам свойственно формоискательство. Как бы вы охарактеризовали нынешнюю эпоху с точки зрения стиля?