Наталья Иванова: Ностальящее. Собрание наблюдений

Смею утверждать, что вина интеллигенции — в том самом попустительстве «советскому» китчу, о котором и написана эта глава, — из чего и проистекли печальные итоги принятия чуть обновленного советского гимна.

Тишков рассматривает данные об изменении набора продуктов питания, о радикальном расширении круга предметов быта, ведь сама «номенклатура предметов, используемых человеком для повседневной жизни (так называемые «вещи»), — крайне важный показатель степени модернизации общества». Не говоря уже о недвижимости. «Текущая госстатистика не учитывает загородное строительство… Но даже по данным этой статистики, общая площадь жилищ в стране выросла с 2,1 млрд. кв. м. в 1985 г. до 2,7 млрд. кв. м. в 1997-м. Причем частный фонд увеличился… в несколько раз, если считать все построенное гражданами жилье…. Кстати, не замечать почти всеобщую автомобилизацию страны (около 30 млн. произведенных и завезенных машин за десять лет!) — это проявление массовой слепоты и плохой социологии». Я не о том, что проблемы бедности в России не существует, — я о том, что нужен локомотив, чтобы страну вытащить. А не видеть локомотива в упор — вина, не только ошибка.

Н. В. Серов. Античный хроматизм. СПб., 1995, с 391.

В «Поэме без героя» Ахматова удвоит серебро Петербурга: «серебряный месяц… серебряным веком плыл».

Нельзя не отметить, что в финале стихотворения «Пушкинскому дому», после буйства, разгула, крика и крови «Двенадцати», Блок повторяет эти три цвета, но в совершенно иной интонации, умиряя их, замыкая картину погружения во мрак и безмолвие своим уходом:

Н. В. Серов. Античный хроматизм, с. 37.

С. Э. Афанасьев. Цветовые нити поиска личностной типологии в древнеиндийской философии и современной психологии. — В кн.: Н. В. Серов, с. 444.

«Пища золотисто-желтого цвета стала символом любви и мудрости Бога. <���…> Исайя говорит, что тот, кто отказался от зла и выбрал добро, будет питаться молоком и медом. В «Песне песней» Соломон обращается к Суламифи — ее губы сочатся как медовые соты. Иов восклицает, что несчастные не увидят такой пищи, как масло и мед.

<���…>

Пироги с медом приносились в жертву многими народами античности. Сладкий вкус этой пищи, без сомнения, был одним из мотивов ее символической атрибутики, но ее цвет имел принципиальную основу» (Серов, с. 389).

«Рождественский романс», к сожалению, не включен в антологию «Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград»: в сноске к стихам Бродского указано, что отбор стихотворений принадлежит наследникам. Так что — не в укор составителю, М. Синельникову.

«Святой Петр <���…> изображался миниатюристами Средневековья в золотисто-желтых одеждах, с жезлом или ключом в руке» (Серов, с. 388).