Станислав Белковский: Апология Владимира Путина: Легко ли быть царем?

Действительно, между Владимиром Владимировичем и Леонидом Ильичом немало общего. Может быть, даже больше, чем кажется на первый взгляд.

И вопрос не только (не столько) в восемнадцати годах пребывания у власти.

А) И Путин, и Брежнев были выдвинуты элитами для долгосрочной стабилизации положения и привилегий последних. Оба в общем и целом справились с поставленной главной задачей.

Б) Будучи плоть от плоти пригородных низов, и Л. И., и В.

В. выше всего ставили стабильность, ибо знали, чем тут у нас чревата нестабильность. Никаких иллюзий по части «народа-богоносца» никто из них не испытывал.

В) Оба символизировали переход от чистого вождизма к коллегиальному руководству. Подобно Брежневу, Путин скорее модератор элит, чем лидер, принимающий единоличные решения наперекор элитному консенсусу (как это могли делать Сталин, Хрущев и даже Ельцин).

Г) Вместе с тем оба смогли тонко и технично избавиться от неудобных соратников-попутчиков, которые в начале правления Брежнева (Путина) воспринимались более чем серьезно.

Д) Оба лидера, что бы они там ни говорили, следуют принципу «эпоха зрелищ кончилась, пришла эпоха хлеба». При Брежневе начал хоть немного отъедаться и отсыпаться советский народ, при Путине — постсоветский.

Е) Ни один из них не кровожаден, что для нашей истории — редкость. Брежнев не уничтожил своих аппаратных конкурентов, не посадил Солженицына, даже с акад. Сахаровым обошелся куда мягче, чем можно было бы ожидать. Путин не был по-настоящему жесток ни с кем, кроме Ходорковского и Кº.

Ж) Оба выглядели молодо и привлекательно в начале правления, болезненно и анекдотично — на излете. Оба, упустив верный исторический момент для ухода, изжили и пережили себя в политике.

З) Непомерно возвеличиваемые при жизни, ни Брежнев, ни Путин не заслужат благодарности потомков. Во многом, по причинам, изложенным в пунктах Е и Ж.

Но Путин — это не только Брежнев. Он еще и Михаил Сергеевич Горбачев.

ВВП — ранний Горбачев, потому что: — он уже почувствовал, что сложившаяся в России политико-экономическая система себя исчерпала и идет вразнос;

— он знает, что с этим надо что-то делать; — он не знает, что именно надо с этим делать; — он боится, что если что-то делать, то система окончательно пойдет вразнос.

ВВП — поздний Горбачев, потому что он уже не порождает у своих подданных никаких надежд. Его или терпят, или ненавидят. То есть он перестал выполнять главную функцию, неизбежную для успешного правителя: генерацию надежд.

Так что Путин — это Брежнев + целых два Горбачева. Вот какой многогранный у нас президент!

Пожелаем ему все-таки крепкого здоровья и долгих лет физической жизни.

2012 г.

За 10 дней, прошедшие с момента окончательных выборов Координационного совета оппозиции (КСО), со мной уже поговорили несколько знакомых из числа так называемых левых и националистов (имена не раскрываются ни при каких обстоятельствах в интересах следствия). Они жаловались на результат выборов. Дескать, чего-то там не так, потеснили их и вытеснили, и вообще могла иметь место банальная чуровщина за счет излишне правильной работы электронной системы «Демократия-2», а именно — манипулирование голосами фиктивных избирателей — провокаторов из числа эмэмэмщиков (актива легендарного Сергея Мавроди).

Плюс еще классик Эдуард Лимонов в очередной раз наехал на КСО и лично его неформального предводителя Алексея Навального. Впрочем, базовые лимоновские аргументы мне приходилось слышать нередко из уст разных людей: Навальный не имеет стратегии, КСО надеется на авось, а выход на улицы даже миллиона человек не приведет к падению кровавого режима, который только сморгнет и перевернется на другой бок.

И вот во время очередного Хеллоуина у меня возникло отчетливое желание защитить Совет от всей подобной критики. Лично я никакого отношения к КСО не имею (только как простой избиратель, проголосовавший за пятерых человек, из которых прошли двое), потому все дальнейшее просьба считать исключительно моим частным мнением — результатом внешнего наблюдения (не путать с наружным наблюдением) и пристального вглядывания в ткань происходящего.

Критики КСО, включая даже великого Лимонова, на мой взгляд, несколько ошибаются в оценке природы Совета как политического явления и субъекта. Цель нового оппозиционного органа, как мне представляется, — никакая не революция. Это просто слово такое красивое, что язык сам тянется (или поворачивается, у кого как) его лишний раз произнести. «Тебе, освистанная, осмеянная батареями, тебе, изъязвленная злословием штыков, торжественно возношу над руганью реемой оды торжественное „О!“» (с).