Газета Завтра Газета: Газета Завтра 5 (1054 2014)

Андрей Смирнов

30 января 2014 0

КАЛИНОВ МОСТ. "Contra". (Navigator Records) Дмитрий РЕВЯКИН. "Grandi Canzoni, Opus I". (Navigator Records)

В минувшем году Ревякин представил целых два творения: сначала сольный альбом, ближе к концу 2013го новую пластинку "Калинова моста". Обе работы - и узнаваемы, и посвоему оригинальны с точки зрения подачи, отношения к материалу. Не буду говорить - вехи, но, точно - этапы. Сильная сторона ревякинского отношения к миру - мобильность, неравнодушный взгляд, но без какоголибо "искусственного омоложения". И естественность даже спорных историй куда симпатичнее противоестественных удач. К слову, 13 февраля Ревякин отметит пятидесятилетний юбилей. "Grandi Canzoni, Opus I" - нечастый, но достаточно регулярный опыт сольного творчества. Все сольники в той или иной степени были встряской для группы - и ранние акустические записи, и "Всё поле в цветах", и такие эпохальные пластинки как "Обряд" и "Жатва". Возможны ли были "Большие песни" в рамках "Калинова моста" - для гипотетического обсуждения, хотя костяк обоих альбомов составили тексты, написанные в начале 2010 года. Ревякин решил, что точнее эти песни будут звучать в ином ключе. "Grandi Canzoni" возникли при активнейшем участии "старинного" соратника Александра "Анаксагора" Владыкина, который выступил в качестве аранжировщика, продюсера и музыканта, так что его по праву можно считать соавтором альбома. Вновь привлечена легендарная эстрадная певица Татьяна Анциферова, на альбоме "Обряд" она пронизывающе исполнила песню "Ветер южный", здесь, спустя полтора десятилетия, живописную казачью стилизацию "1904 год". Это очень разнообразный, многоплановый, местами даже неожиданный альбом - и если фолкэлементы привычны, то отголосков танго или классического шансона от Ревякина ждать было сложно. Возможно, "Grandi Canzoni" - продолжение темы альбома "Жатва" - столкновения цивилизаций, но с большим охватом традиций "старой" Европы. "Восстание против современного мира" идёт сквозь стили, жанры. Манифест "Антибля" напоминает по интонации "Вымыты дождём", забавная "Дульсинея" стоит на страже рыцарских идеалов. "Grandi Canzoni" - альбом личный, даже исповедальный, покоящийся, впрочем, на мировоззренческих кодах Ревякина - честь как верность, правда, реванш. "Contra" - урбанистический современный блюзрок. Вполне мейнстримовый, умеренно тяжёлый, плотный. В некоторых случаях музыкальная составляющая сознательно спрямлена, уведена на второй план, а вокал срывается в крик. Главная задача - высказаться. "Против современных тенденций мира, которые мне представляются разрушительными, катастрофическими. Против разрушения семьи, против разобщенности, против гендерных маргиналов, наступления биотехнологий, погружения общества в виртуальную реальность", - из интервью "Российской газете". Фундаменталистская символика, неполиткорректные формулы и образы. Здесь "Тень Раскольникова бродит по Петербургу", звучит "приказ №15" - знаменитый документ барона Унгерна. Ревякин с его достаточно непростым поэтическим миром умудряется одновременно воевать с миром на уровне строки, но и атаковать "мерзость запустения", не уходя в публицистику. Среди новых авторитетов он нынче называет Леонида Губанова, поэтическое "я" которого, порой, несколько неуклюже определяют как соединение языков Есенина и Маяковского. Это очень русское, живое и стихийное слово, объяснимо близкое Ревякину. Тем, кто жаждет условно новой "Дарзы", - стоит задуматься: прозвучал бы сегодня этот альбом так, как два десятилетия назад? Или же всему своё время? Дмитрий Ревякин - попрежнему почвенник, который, однако, осознаёт реальность Вавилона, герой его песен вынужден вести боевые действия, дабы сохранить (или же открыть в себе) свою сущность, устоять перед зомбированием и контролем. Но предельная апокалиптичность содержания созвучна ожиданиювыкликанию нового мира. Вспыхнули речёные зарницы, Время полюса менять местами, Утро воскресением струится, Пламенем нордических восстаний. Судная тотальная расплата, Сорваны астральныепечати - В бой ведёт предвечный Пантократор Знаменем означенных ручательств.

Алексей Касмынин

30 января 2014 0

Голландский магический реализм и оживший Ван Гог

На самом деле "год Нидерландов в России" уже кончился - он длился до 13 ноября 2013, и поэтому выставки, которые проводятся в его рамках, по сути, представляют собой анахронизмы. К ним относится "Магия голландского реализма", которая проходила в Галерее искусств стран Европы и Америки XIXXX веков. К сожалению, на момент выхода этой статьи в печать выставка уже будет закрыта - она длилась до 26 января. Но одновременно с ней в другом месте - в центре "Artplay", эдаком дизайнерском минигородке на территории бывшего завода, идёт экспозиция "Van Gogh Alive". Она уже не приурочена к году Нидерландов и, по слухам, вообще переезжает из города в город, из страны в страну. Будет работать до 26 марта. Те, кто отвечают за афиши или рекламные публикации, с осторожностью относятся к словосочетанию "магический реализм". Допустим, если бы название выставки звучало как "Голландский магический реализм", это сразу бы многое объясняло. К тому же, именно так выставка описана в сопроводительном тексте, висящем у входа. Но нет. Чтото мешает. Может быть, семидесятые и экспансия южноамериканской литературы. Может, мнимая близость с такими понятиями, как мистика или тот же сюрреализм. Постмодернизмом в визуальном искусстве называют всё что попало. Причём часто данный титул используют либо как лавровый венок, либо как поганый веник, в зависимости от пристрастий конкретно взятой личности. Но такой вот реализм, который был представлен на выставке голландцев, постмодернизмом назвать можно без обиняков. Даже несмотря на то, что голландские мастера живописного магического реализма, при конструировании собственных миров, активно, не скрывая этого, обращаются к художественному наследию собственной страны. Всё равно их ближайшие родственники в искусстве - это попарт и фотореализм (кстати, одна фотореалистичная картина была и на выставке). Магический реализм фигуративен. Реальность конструируется навязчиво, она обыденна, утилитарна и стереотипна. Конечно, как и в сюрреализме, объекты внутри картин окутаны аллюзиями, игрой смыслов и отсылками в мир подсознательного, чистой фантазии, но физическое, осязаемое пространство не поддаётся деконструкции. Напротив, оно держится в относительной строгости, будто бы картина, может быть, и хотела бы расцвести причудливыми цветами и обзавестись паройтройкой плавящихся на солнце циферблатов, но чтото удерживает её. То ли налетающие на голландские земли ветры Северного моря, то ли призрак Рембрандта, посещающий творцов по ночам и следящий, чтоб не баловали. Голландский магический реализм грустен. Складывается ощущение, что, докопавшись до состояния, когда безысходность рутины и отсутствие осязаемой цели бытия накладываются одно на другое и переходит в весьма своеобразный депрессивный ступор, художники принялись тиражировать его в чистом виде, используя сероватые, приглушённые тона. Сто лет назад дадаисты, например, догадались изготовить конфетти из вполне схожего психологического материала, подаренного им Первой мировой. В современных Нидерландах магический реализм считается доминирующим художественным течением. В этой стране, достаточно северной, чтобы в холодное время года быть промозглой и относительно безрадостной, но всё же слишком южной, чтобы назваться нордической, уважают академизм. Все художники учились в разнообразных академиях, не понаслышке знают об изобразительной манере классиков, многие даже имеют знаменитого предшественника, такого же реалиста, заветам которого (например, своеобразному способу изображения человеческих фигур) свято следуют. Представленные на выставке картины вполне свежие. Большинство датированы второй половиной ХХ века, а некоторые даже началом XXI. Есть полотно Пейке Коха - "Сбор урожая", демонстрирующее людей в белых одеяниях, утопающих в плодовых деревьях. Оно не совсем свойственно для данного художника, который всю жизнь специализировался на своеобразных портретах, где, например, основной тон кожи мог быть заменён на зелёный. Было несколько картин Франса Стуурмана. Художник любит трамваи и городские пейзажи. На его картинах практически нет людей, а виды города кажутся безжизненными и тщательно сконструированными. Дик Кет, к творчеству которого любят обращаться голландские магические реалисты, так же был вывешен. Художник работал в жанре натюрморта, причиной к этому было его тяжёлое физическое состояние - он страдал от порока сердца и прожил короткую жизнь, хотя, как говорят, исходя из сохранившихся писем, можно сделать вывод, что Дик Кет не был депрессивным и подавленным. Посетители выставки, все как один, останавливались около полотна Бернарда Феркааика, озаглавленного "Горшок, луковицы и чёрная ткань". Сложно было понять, что это: живопись или фотография. Этот натюрморт выполнен в фотореалистическом стиле. Выставка Ван Гога, хотя бы исходя из названия, обещала настоящую магию. Ван Гог живьём - вот что читают англоговорящие посетители на афишах. Что ж, на этот показ народ идёт бесперебойно и в больших количествах. В некоторые дни посетителям приходится отстаивать внушительные очереди, начинающиеся на первом этаже одного из зданий Artplay (выставка проходит на третьем этаже). В этом можно усмотреть злую иронию: при жизни Ван Гог прозябал в бедности, мечтая продать хотя бы несколько собственных картин, но теперь люди толпами идут посмотреть хотя бы на его репродукции. Это, конечно, неплохо. Народ интересуется искусством и вроде бы просвещается, но, как кажется мне, лучше было бы за цену билета раздать каждому небольшой типографический буклет с работами знаменитого художника. Не знаю, как выставка выглядела в других странах и на других площадках, но в Москве благодаря маломощным проекторам и посредственной организации помещений великий Ван Гог кажется блеклым и неинтересным. Это не мешает народу выстраиваться в очереди, это не мешает делать на фоне проекций фотографии с уткалицом и потом сидеть, уткнувшись в экран телефона, весь показ. Картины на множестве экранов выставки зациклены, всё длится примерно сорок минут. Играет музыка преимущественно XIX века. В зале стоят стулья и лежат мешки для сидения. Можно зайти на помост, являющийся как бы вторым этажом зала, и смотреть оттуда. Но это не отменяет низкого разрешения картин, режущих глаз беззастенчивыми пикселями и блеклых цветов, будто бы надсмехающихся над гением Ван Гога. Лучше было бы увидеть привозную выставку самих подлинников картин, но это, наверное, мечты.