Газета Завтра Газета: Газета Завтра 499 (24 2003)

В последний год "Литературная газета", которую возглавил одаренный писатель и публицист Юрий Поляков, также стала дышать свежим воздухом принципиальности и объективности, полностью отсутствовавших на затхлых полосах еженедельника, захлебывавшегося ранее в прославлении западной демократии, умилявшегося любыми кульбитами предателей Отечества типа Шеварднадзе, А.Яковлева, Козырева и певшего дифирамбы горе-реформаторам Горбачеву, Ельцину и их изолгавшейся камарилье. А теперь статьи Красникова, Кивы, Ципко, Сироткина и других хорошо думающих авторов дают ответы на многие вопросы, поставленные "содомской" нашей современностью.

Я рад, что на страницах этих газет удалось мне хоть как-то откликнуться на страдания и ужасы, захлестнувшие Россию, переживающую подлинный "Армагеддон". Полученные отзывы на эти выступления со словами искренней благодарности стали лучшей наградой, каковую не в состоянии заменить щедро раздаваемые друг другу значки и премии опьяненных вседозволенностью временных хозяев жизни.

Когда я впервые вошел в кабинет главного редактора газеты "Завтра", чтобы предложить ему юбилейные воспоминания об Андрее Тарковском, то тут же высказал свое несогласие с некоторыми политическими аспектами и социальной направленностью его детища. На что мой собеседник, которого я узнал во Пскове и восхищался его тогдашними статьями о любимом городе, не задумываясь, ответил: "Я тоже многое в газете не приемлю, но у нас, в отличие от проплаченных демократических СМИ, плюрализм". И как радостно мне видеть свои материалы на "завтрашних" страницах в первозданном состоянии, без каких-либо правок и посторонних вставок.

Прошлогодние выступления в периодической печати, кажущиеся мне наиболее актуальными и прочувствованными, я счел нужным поместить в псковской книге, ибо все они так или иначе связаны с моим любимым городом и его прекрасными людьми. Не мог я не включить в состав приложений и блестящее эссе А. Проханова "Псков земной и небесный", потрясшее меня глубоким знанием жизни древнего города, пониманием специфики местного уклада, любовью к людям, хранившим псковские святыни, традиции и обычаи, поднявшим в послевоенные годы Псков из руин. С героями прохановского повествования я десятилетиями имел счастье сотрудничать, дружить, ссориться, мириться и получать радость от общения с ними.

Затворничество последних лет открыло мои глаза на друзей истинных и случайных, относившихся ко мне потребительски, а иногда под личиной приятельства таивших зависть и даже злобу. Бог им судья, но уже сейчас видно, во что превращаются нередко одарённые от природы люди, лавируя между правдой и ложью, попирая принципы порядочности и честности и забывая время от времени перечитывать провидческие страницы гоголевского "Портрета".

Истинных друзей осталось немного, но "мал золотник, да дорог". Постоянно я ощущал заботу и внимание со стороны коллег по работе в Институте реставрации, да и служащих в других реставрационных учреждениях; ни на минуту не оставлял меня без внимания Валентин Лазуткин, один из тех, на ком держалось и держится отечественное телевидение. Трогательность и деликатность уроженца теплой, благодатной Рязанщины помогала мне преодолевать тяжелые периоды полного отчаяния. Поддерживал меня своим северным духом и пониманием ситуации замечательный русский писатель Валентин Распутин, а его публицистические выступления и наши беседы о судьбах родной земли надолго отвлекали меня от повседневного уныния. Присылая книги с теплыми автографами и советами, как надо лечиться травами, Виктор Петрович Астафьев не давал мне расслабляться и потерять веру в силу мужской дружбы. Очень переживал я, когда любимый писатель, пойдя на поводу своего не всегда уравновешенного характера и запальчивости, дал повод "демократической черни" записать его к себе в единомышленники, перессорить с товарищами по перу и даже проглотить наживку с ворованными премиальными от березовского "Триумфа". Знаю, как тяжело и больно стало его раскаяние, о котором он говорил своему постоянному собеседнику и младшему товарищу Валентину Курбатову. Описывал, как снится ему часто В.Г. Распутин и все, что связано с прошлым писательским братством.

А жизнь за окнами моей своеобразной тюрьмы-больницы продолжала стремительно скатываться все глубже и глубже к вратам преисподней. Представители "второй древнейшей профессии" не уставали врать, причем ложь становилась все цветистее по мере подкармливания ее авторов вознаграждениями, зачастую превосходящими пенсионные бюджеты малых городов России. Особенно беззастенчивыми лгунами оказывались политобозреватели и шоумены, когда в дом родной приходила беда или очередная катастрофа заставляла вздрогнуть от беспощадности карающего нас меча. Одним из самых циничных примеров журналистской беспардонности стало шоу набившего руку на смаковании горяченьких событий и заматеревшего на постоянной лжи Познера, посвященное гибели "Курска".