Марина Раку - Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи

Там же. С. 149.

Сабанеев Л. Музыка, сцена и современная проблема искусства // О театре. Тверь. С. 149, 150.

Об аспектах ее трактовки применительно к музыкальному искусству см.: Савенко С.И. Звук и отзвук: приметы воскрешения ауры // Художественная аура: истоки, восприятие, мифология / Отв. ред. О.А. Кривцун. Российская акад. художеств. Институт теории и истории изобразительных искусств. М., 2011. C. 546 – 556.

Пиотровский Адриан Иванович (1898 – 1937) – переводчик, сценарист и либреттист, театровед, теоретик и критик кино. См. о нем: Цимбал С. Адриан Пиотровский. Его эпоха, его жизнь в искусстве // Пиотровский А.И. Театр. Кино. Жизнь. Л., 1969. С. 3 – 49; Гуревич С. Адриан Пиотровский, ленинградский энциклопедист // Имена. События. Школы: Страницы художественной жизни 1920-х годов. Вып. 1. СПб., 2007. С. 35 – 52.

Пиотровский Адр. Театральное дело Вагнера // Рабочий и театр. 1933. № 4/5. С. 6.

Там же. С. 5.

Там же.

См. об этом подробнее: Берд Р. Русский символизм и развитие киноэстетики: наследие Вяч. Иванова у А. Бакши и Адр. Пиотровского // Новое литературное обозрение. 2006. № 81. С. 67 – 98.

Пиотровский Адр. Театральное дело Вагнера. С. 5.

См. об этом подробнее: Блюмбаум Аркадий. Оживающая статуя и воплощенная музыка: контексты «Строгого юноши» // Новое литературное обозрение. 2008. № 89. С. 138 – 189.

Пиотровский Адр. Театральное дело Вагнера. С. 6.

Там же.

Кулаковский Л. Опера и звуковое кино // Советская музыка. 1933. № 4. С. 13. Кулаковский Лев Владимирович (1897 – 1989) – музыковед, фольклорист. Учился в Киевском университете как биолог (1916 – 1922), в Киевском театральном техникуме (1923 – 1924), в Киевском музыкально-драматическом институте им. Н. Лысенко (1924 – 1927) по системе «ладового ритма» Б.Л. Яворского у А. Альшванга. С 1926 г. преподавал в учебных заведениях Киева. В начале 1930-х сотрудник Гос. академии искусствознания (ГАИС). Автор ряда пособий по музыкальной грамоте (на русском и украинском языках), статей о музыкальном фольклоре и др. В 1970-х гг. опубликовал ряд работ о «Слове о полку Игореве», в которых доказывал, что «Слово…» – «…запись текста древней рапсодии, напевы которой вначале были сплавлены со словом, но, незаписанные, позабылись, потонули в глубинах столетий» (Кулаковский Л. Из «Слова» песни не выкинуть // Знание – сила. 1973. № 97. С. 30 – 32).

Там же. С. 18.

Кулаковский Л. Опера и звуковое кино. С. 17.

Там же. С. 22 – 23.

Там же. С. 23.

О том, насколько актуальна была идея кинооперы в советском искусстве, свидетельствуют и подступы к ней Шостаковича. О своем намерении он неоднократно заявлял во второй половине 1930-х гг., говоря, например: «Меня очень увлекает мысль о тех безграничных просторах, которые открывает “киносцена”. <���…> Какая благородная задача для композитора уловить ритм этого динамического потока кинокадров и создать музыку, которая полноправно действует в киноспектакле и порой ведет его» (Шостакович Д. Музыка в кино: заметки композитора // Литературная газета. 1939. 10 апр.). Но это стремление было воплощено им в результате лишь в работе над мультфильмом «Сказка о глупом мышонке» на стихи Маршака («Ленфильм», 1940. Сценаристы С. Маршак и М. Цехановский. Режиссер М. Цехановский).

Texte von Sergej Eisenstein. Publizistik. «Freundschaftliche Beziehungen zwischen der Sowjetunion und Deutschland» // Eisenstein und Deutschland. Texte. Dokumente. Briefe / Hrsg. v. d. Akademie d. Künste. Konzeption u. Zusammenstellung v. Oksana Bulgakova. Berlin, 1998. S. 106.

Эйзенштейн Сергей. Неравнодушная природа. С. 422.

Эйзенштейн Сергей. Неравнодушная природа. С. 383.

Там же. С. 116.

Там же. С. 143.

Эйзенштейн Сергей. О стереокино // Эйзенштейн Сергей. Избранные произведения: В 6 т. Т. 3. С. 465.

Эйзенштейн Сергей. Автобиографические записки. С. 528.

Февральский Александр. Театральная молодость // Сергей Эйзенштейн в воспоминаниях современников. С. 135. Действительно, структуру «Ивана Грозного» Эйзенштейн в автокомментариях сравнивал с фугой (Эйзенштейн Сергей. Неравнодушная природа. С. 360), а тезис о музыкальных принципах его построения для размышлений режиссера становится едва ли не определяющим. Правда, на смену всеохватному влиянию Вагнера к середине 1940-х гг. приходят баховские прототипы, но этот вывод был бы невозможен без вагнеровского опыта.