Игорь Рабинер: Леонид Слуцкий. Тренер из соседнего двора

Тогда уже пришлось уйти с работы на несколько дней, и мы дома его лечили. Мы вообще всех дома лечили. Лёня приводил всех детей. Кто-то закурил и был пойман? Домой на профилактику, неделю у нас живет. Кто-то еще сильно провинился? Тоже домой, под жесткий контроль. Он очень строго относился к ним в плане курения, пива, режима вообще. Так и надо было.

И он такой был по отношению ко всем. Для него не было различия, кто талантливее, кто нет. И я не смотрела на них с этой точки зрения. Меня они интересовали как маленькие личности, я наблюдала, как они себя ведут – у нас, между собой… И для Лёни «Олимпия» была всем. Главным в жизни для него было воспитать этих мальчишек и выпустить их в более высокий мир. О том, что есть какая-то жизнь кроме «Олимпии» и после «Олимпии», ему тогда и в голову не приходило.

Как бы он ни был к ним суров, они все так любили его! Ну и меня заодно тоже. Можете представить, до сих пор нет ни одного человека из «олимпийцев», кто не поздравляет меня с днем рождения, 8 Марта и Новым годом. Прошло столько лет, они уже все взрослые мужики, семейные. И все до сих пор с этими тремя праздниками поздравляют, они для них – святые».

Пройдет несколько лет – и Адамов подпишет свой первый серьезный профессиональный контракт. После чего совершит поразивший многих детских тренеров (об этом мне рассказывал Горлов), да и не только их, поступок – даст своему первому тренеру Слуцкому серьезную сумму денег – вроде бы речь о 40 тысячах долларов – для покупки двухкомнатной квартиры в Волгограде.

«Мою маму это поразило больше, чем меня, – говорит Слуцкий. – Сам я всегда спокойно относился к материальным ценностям, был зациклен на работе. А мама многие годы этих мальчишек бесконечно кормила, поила, обстирывала. И все это происходило с приговорками, что, мол, сколько можно, ведь, когда вырастут, даже «спасибо» не скажут! Форма благодарности, выбранная Адамовым, ее просто потрясла.

Многие вещи в «Олимпии» я делал, отталкиваясь не от профессиональных, а от личностных отношений. В противном случае тот же Колодин по любым стандартам должен был быть отчислен. В 15–16 лет он был значительно ниже 1 метра 70 сантиметров и не мог даже попасть в заявку на матч. Я оставил его в команде не из-за предчувствия, что он вырастет и прибавит. А потому что просто по-человечески не мог отчислить мальчишку, с которым в команде столько вместе прожито. То же самое – с Адамовым. Целый год он серьезно болел, бесконечно лежал в больницах.

Естественно, президент «Олимпии» (Николай Чувальский. – Прим. И. Р. ) , как человек, который нес материальную ответственность, все время говорил мне о том, что Колодина с Адамовым нужно отчислить. Сегодня, в сугубо профессиональной жизни, я бы поступил именно так. А тогда вроде бы делал по-дилетантски, отталкиваясь от личных эмоций. Но в итоге именно люди, которых нужно было отчислить, стали самыми известными футболистами. Расцениваю это как ответную плату за то, что в самый трудный для них период поступил по-человечески – отчислить-то было значительно легче.

Но сегодня такое невозможно. Как бы хорошо или плохо я ни относился к человеку, при выборе основного состава руководствуюсь исключительно профессиональными моментами. И давным-давно не таскаю за собой никого из «Олимпии» – при том что у нас остались великолепные отношения. Я убил в себе это желание. Потому что один из моих принципов таков: нельзя искать решения в прошлом».

Людмила Слуцкая комментирует тот поступок Адамова так:

«Не то чтобы я обстирывала, готовила – и ждала, что кто-то когда-то мне скажет спасибо. Нет. Просто могу же я поворчать! Не более того. Но, конечно, я была потрясена. Сегодня немножечко к такому привыкла – когда люди не просто «спасибо» говорят, а благодарят как-то еще. По тому же Лёне вижу, как он делает это и для своего первого тренера в футбольной школе, и для Василия Васильевича Дергача, и для многих других. А тогда это было не принято. И потом, это большие деньги были. Значительная часть квартиры».

Чувальский подтвердил: действительно, хотел отчислить Адамова, который вечно лечился, да Слуцкий его отстоял. Сам же Роман по поводу квартиры высказывается так:

«Есть человеческая благодарность. И оценка роли человека в твоей жизни, того, сколько он вложил в тебя сил, нервов – всего. И мамы его, которая меня выхаживала. На тот момент я мог это сделать финансово. И сделал.

О том, что я был под угрозой отчисления, он рассказал, когда мы уже ушли из «Олимпии». А тогда старался не травмировать нашу психику. Потом я уточнил: да, такие моменты были. Про Колоду я тогда еще слышал, может, и про меня за спиной шептались.