Станислав Аверков: Истоки российского ракетостроения

Конечно, в честь такого советского государственного деятеля нельзя было не организовать в Крыму соревнования скалолазов. В моей публикации было рассказано и о Н.В. Крыленко. Через неделю или чуть больше мне позвонили из редакции и передали, что меня вызывает главный редактор «Днепра вечернего».

Владимир Тимофеевич показал мне несколько листков из конверта и сказал:

– Это отклик на твою статью о скалолазах. Он настолько удивил всю редакцию, что пришлось оторвать тебя от твоих непосредственных дел в твоем КБ «Южное».

– Пригласили «на ковер»? Чтобы «нашлепать» за скалолазов? Что же такое мы натворили (я увлекался тогда и до сих пор увлекаюсь альпинизмом, скалолазанием, горным и пешим туризмом)?

– Письмо удивительное, оно адресовано тебе, но отослано в редакцию. Мы его прочитали. Оказывается, ты разбередил душу старого тюремщика. Прочитай послание, может быть пригодится для дальнейших публикаций. Неплохо бы тебе встретиться с ним…

На четырех страницах убористого текста были изложены откровения необычного для многих человека. Ну как же было не упустить возможности повидаться с ним!

– Не ожидал, что редакция «Вечерки» откликнется на мои воспоминания. Станислав Иванович, хорошо, что газета вспомнила о Крыленко. Выдающийся был человек. Мне около семидесяти лет, а помню многое, как будто происходило все, как сегодня. И тридцатые годы, и войну, и дальнейшее интереснейшее время. Я награжден почетным знаком «Заслуженный работник МВД СССР».

– Петр Николаевич, ваша трудовая деятельность прошла за «колючей проволокой»?

– Должен же был кто-то в стране обеспечивать выполнения юридических, прокурорских и судебных решений и постановлений. Хорошо, что вы вспомнили о Крыленко. Во всем мире нарушители законов наказываются, в том числе и лишением свободы. Николай Васильевич был ярым поборником соблюдения законностей в стране. За что и был расстрелян в 1938 году.

– Не могли ли бы вы рассказать о вашей роли в соблюдении судебных постановлений?

– Ваш вопрос какой-то витиеватый! Спросили бы напрямую о моей тюремной деятельности. У нас бытует мнение об исправительно-трудовых лагерях, как о некоем подобии преисподней. Это враки хлюпиков – интеллигентишек. Все было по иному. По крайней мере там, где я служил. Я прошел путь от рядового сотрудника до начальника. Мне можно верить.

– Начальника чего?

– Как бы тебе понятно объяснить? Лагерь – это не санаторий. Я был главнокомандующим над армией из тысячей зэков, например, в конце сороковых – начале пятидесятых годов на строительстве железной дороги Тайшет – Лена в Восточной Сибири. В моем лагере заключенные участвовали в социалистическом соревновании. Передовики социалистического соревнования отмечались поощрениями – например, дополнительным питанием. Мои заключенные питались в пределах установленных норм. Я изыскивал возможность усиливать его для тех, кто был впереди на трудовом фронте.

– Это были уголовники или политические?

– Кто такие политические? Ныне этот термин либералы применяют к кому не лень. Как можно было бы назвать политическим ныне всемирно известного покорителя космоса Сергея Павловича Королева? А ведь ему влепили в 1938 году политическую статью – организация антисоветского заговора! Какой же был из него антисоветчик, если он думал только о ракетах!

– Вы это поняли только сейчас или уже тогда, в конце 30-х годов?

– Тогда я недоумевал – политзаключенный поет блатные одесские песни? Так кто же он на самом деле?

И далее шел рассказ о том, как восемнадцатилетний донской казак Петр Журавлев был призван в тридцатые годы в Красную Армию. Первым местом его службы оказалась Новочеркасская тюрьма.

Она было ровесницей столицы Донского казачества – Новочеркасска. В начале XIX века, когда по указу императора Александра I новую донскую казачью столицу начал строить атаман Матвей Платов, оказалось, что для свершения правосудия потребовался острог. Весь XIX век он был местом задержания нарушителей общественного порядка и отбывания наказания для осужденных судом. В начале XX века на его месте было начато строительство капитальной тюрьмы. В 1915 году каменное четырехэтажное сооружение приняло первых заключенных. После достройки в 1918 году оно уже вмещало около двух тысяч заключенных. Тогда и в тридцатые годы это была почти «крепость» для содержания уголовников. Но в тридцатые годы среди них оказались и политические узники.