последующего создания там заповедника или национального парка.
Учитывая, что чернобыльская зона отчуждения сегодня де-факто является посттехногенным заповедником, а значительное число проводимых здесь работ подобно тем, что осуществляют в заповедниках, волонтеры могли бы подключиться к этому процессу. На 2600 квадратных километрах зоны экологической катастрофы работа для молодых энтузиастов найдется. Только направить их энергию нужно в правильное, позитивное русло.
Немаловажно, что такой подход, позволяющий молодым людям принимать участие в научном и производственном процессе предприятий зоны, имел бы и мощный просветительский и воспитательный характер. Согласитесь, это ар-хиважно в условиях нашего деградирующего общества.
Через год исполнится 25 лет со дня аварии на ЧАЭС. Четверть века — это вполне достаточный срок для того, чтобы оглянуться в прошлое и подвести итоги. С этой же временной отметки можно попытаться рассмотреть будущее, во всяком случае, его общие черты.
Итак, что же осталось в прошлом? Первые пять лет после аварии можно назвать временем быстрых и масштабных решений. Была проведена эвакуация, создана зона отчуждения, проведена очистка ближней зоны, построен Саркофаг над четвертым энергоблоком, возведены хранилища радиоактивных отходов, образовавшихся в результате аварии. В этот период задачи и вопросы возникали молниеносно и столь же быстро требовалось их решать. Не было времени ни на размышления, ни на скрупулезные расчеты при помощи ЭВМ. Возможно, не все решения, принятые на тот момент, были эффективными и правильными, но они позволили достичь главной цели — локализировать источник загрязнения и изолировать наиболее загрязненные районы.
Если первые пять лет внимание руководства государства концентрировалось на объекте «Укрытие», промышленной площадке ЧАЭС и ближней зоне, то последующее десятилетие — 90-е годы — можно охарактеризовать как время, в котором решались вопросы управления территорией зоны отчуждения. Стало ясно, что это надолго, а такой крупный и уникальный объект не может оставаться без присмотра. Первым «звоночком» стал большой пожар в 1992 году, который прокатился по западной части зоны отчуждения с севера на юг. Тогда сгорело 170 км 2радиоактивно-загрязненного леса и три деревни.
Выстроить систему управления территорией без населения, да еще представляющей собой открытый источник ионизирующего излучения, удалось. Были созданы службы и предприятия, которые занимались поддержанием правопорядка, пожарной безопасностью, контролем ионизирующего загрязнения, водным и лесным хозяйством, поддержанием инфраструктуры в рабочем состоянии. На тот момент в зоне работали 15 тысяч человек.
Это десятилетие можно охарактеризовать и как время масштабного исследования последствий аварии. В них участвовало более 300 отечественных и международных институтов. Одним из направлений исследований была реабилитация — поиск методов и средств восстановления хозяйственной деятельности на зараженной земле. Это было принципиально, поскольку руководство воспринимало отчуждение территории как что-то ненормальное, требующее исправления. Сама история реабилитации напоминает описание военного отступления. Вначале ставилась радикальная задача полной очистки земли от радиоактивного загрязнения, потом компромиссная — возможность ведения ограниченного хозяйства с получением «чистой» продукции. К концу десятилетия человек капитулировал, признав, что по силам восстановить экологическое равновесие только самой природе. Люди с изумлением обнаружили, что без приказов сверху и инициатив снизу, без финансовых затрат и материальных ресурсов природная среда на территории зоны начала восстанавливаться. Как оказалось, время экологической «перезагрузки» живой природы сравнительно небольшое — всего пять лет. В результате был поставлен вопрос о создании заповедника в зоне отчуждения если не на всей территории, то хотя бы на отдельной ее части.
В 90-е же годы руководство зоны отчуждения столкнулось с неконтролируемыми «самоселами» и их попытками восстановить прежний уклад жизни. После четырех лет принудительного и добровольного выселения «самоселы» все же стали частью зоны отчуждения. Было очевидно, что эти люди отсюда никуда не уйдут.
Следующее десятилетие уже другого века можно назвать безвременьем. Новые задачи не ставились, а старые не решались. Медленно, но уверенно сократилось число работающих в зоне до 3-4 тысяч человек. Сюда начал явно проникать бизнес, поэтому десятилетие запомнилось рядом скандалов с вывозом из зоны металла, леса и других ценностей.
Читать дальше