Матвей Медведев: В поисках истины

— Надо было ответить: «Очень просто! Шпион, как бы тщательно он ни готовился, всегда допускает просчеты. Если не один, то другой», — сказал Рогачев.

— Правильно! — промолвил Матросов. — Тот человек со стеклянными бомбами сразу же обратил на себя внимание, как только появился на нашей территории. Он решил изображать плотника. Нес топор и пилу. А на нем был охотничий пиджак с большими накладными карманами. На носу — пенсне. Не сообразил, что у нас плотники пенсне не носят.

Гусев слушал эти воспоминания бывалых пограничников с интересом. Он подумал, что надо будет пригласить Матросова на заставу — пусть выступит перед молодыми бойцами.

— Но давайте вернемтесь к Лоди, — сказал Матросов, — я ведь по поводу его и приехал.

Рогачев встал из-за стола. Половица скрипнула у него под ногами. Комендант подошел к окну и остановился около него, заложив руки за спину.

Из окна виднелась хмурая река. Деревья протягивали свои ветви над самым окном. Ветви, с которых уже начали слетать листья. Шел дождь. Крупные мутные капли текли по стеклу.

— Осень, — сказал Рогачев, поглядев на Гусева. — Смотрите, лейтенант, уже осень.

— Да, осень, — ответил неопределенно Гусев.

Комендант вернулся к столу.

— Н-да, — сказал он и снова поглядел на Гусева. Потом побарабанил пальцами по столу. — Послушайте, Гусев, а ведь Виктор Лоди вернется обратно. Вы понимаете?

Гусев все понял. Но он молчал, ожидая, что скажет дальше комендант Рогачев. Заговорил Матросов:

— Наша задача — встретить Виктора Лоди как подобает. Если ему удалось переправиться на наш берег, то обратно уйти он не должен. У нас тут с комендантом составлен план. Мы считаем, что Виктор пойдет назад тем же путем. Эта дорога для него самая удобная. Не исключено, что он вновь попытается зайти на хутор. Поэтому там надо организовать засаду. Выделите для нее самых опытных, подготовленных людей. Но никто из посторонних ничего знать не должен. В том числе и Эльфрида Лоди.

— При чем здесь она? — спросил Гусев.

— Потому что двоюродная сестра Виктора Лоди будет снова жить на хуторе. Понятно?

— Понятно! — ответил Гусев.

— Ну, тогда действуй, дружище. Желаю удачи!

Хутор стоял на горе. Дом, крытый черепицей, конюшни, сараи.

Правда, ни лошадей, ни коров на хуторе теперь не было. В доме жила одиноко Эльфрида Лоди.

Даже после того как она вышла из больницы, врачи еще долго не разрешали ей работать. От нечего делать Эльфрида принималась то за шитье, то за уборку. Иногда стирала. Мокрые белокурые волосы ее были растрепаны. И без того короткая юбка была подогнута, и голые круглые колени девушки блестели. В таком виде она ходила по двору, считая, что на хуторе никого больше нет. Эльфрида не знала, что в одном из сараев сидят в засаде люди. Ей это даже в голову не приходило. Четыре пограничника — Иванов, Строгов и еще двое — дожидались появления Виктора Лоди. Он мог прийти, а мог и не прийти. Комендант Рогачев и Матросов считали, что придет.

Четыре человека расположились в закромах амбара. Там можно было лежать на боку или сидеть полусогнувшись. Пограничники говорили между собой шепотом, питались концентратами и даже от курения отказались. Особенно трудно приходилось по ночам — мучил холод. Он пронизывал все тело. Спали по очереди, и тот, кто спал, часто просыпался.

— Который час?

— Еще четыре.

— Все тихо?

— Да, тихо!

Прошло уже двенадцать суток, а Виктор Лоди все не появлялся. Но снимать засаду было нельзя. Надо было встретить Лоди как полагается.

— Ты совершил, Виктор, ошибку, встретившись со своей двоюродной сестрой. Разнежился, разнюнился. А она в любой момент могла сообщить о тебе пограничникам. Ты не учел, что это не прежняя Эльфрида. Правда, кое-что старое в ней осталось. Потому-то в первый момент она легко поддалась на твои уговоры — бежать, но в остальном это был уже совсем другой человек. Поэтому пришлось принять кое-какие меры против нее. К чему иметь лишнего свидетеля. Ты, надеюсь, не возражаешь?

Слушая своего собеседника, Виктор, как всегда, молчал. Ему хотелось лишь одного — поскорее покончить со всеми делами, ради которых он снова очутился на этом берегу. А какова судьба Эльфриды — его, в сущности, не интересовало. Еще день-два — и он будет там, откуда пришел. Тогда он получит много денег, купит мотоцикл и будет присматривать себе какой-нибудь хорошенький домик в уединенной местности.

Он уже представлял себе: домик с деревянными ставнями. Белая эмалированная ванна. На столиках бумажные салфетки. И тут же белокурая женщина с красивой смуглой кожей. Такая, как Хильда Корка.