Юрий Аракчеев: Путешествие в удивительный мир

Получило это создание имя Любочка, из чего следует, что отношение Иры к ней стало вполне лояльным. Более того: она с ней весь вечер почти не расставалась.

Правда, дружба эта длилась недолго. На ночь мы посадили Любочку в большую банку, и, решив, что забраться по высоким стеклянным стенкам она никак не сможет, я оставил банку совсем открытой, чтобы вентиляция была хорошей. Утром гостьи в банке не оказалось. Мы обыскали всю квартиру, но змейки так и не нашли, увы.

Нужно было, конечно, устроить террариум, я не позаботился об этом, а потому так хорошо начавшаяся дружба с Любочкой была прервана так быстро. Куда она скрылась, я так и не знаю. А слайды получились, и вы можете их увидеть.

Что же касается скорпиона, то я назвал его Васей. Естественно, брать его в руки было нельзя, он получил квартиру в большой стеклянной банке, куда я насыпал земли, положил сухие веточки и довольно большой камень — морскую гальку. Кормил его сначала мухами, запуская в банку и наблюдая, как он мгновенно настораживался, почуяв «дичь», поднимал свой хвост, похожий на толстую цепь с кривым острым жалом на конце и выставлял перед собой совершенно рачьи клешни передних ног... Когда муха оказывалась поблизости, он делал молниеносный выпад клешней — как правило, удачный — и, зажимая жужжащую муху сначала одной, а потом и другой клешней, жалил хвостом и медленно, с чувством съедал ее, словно большой мохнатый пирог... Жуткая, конечно, картина, но такова жизнь.

Подолгу я смотрел на своеобразное строение Васиного тела, пытаясь понять, почему же это именно скорпионы дожили до наших времен, почти не изменив своего облика за 300 миллионов лет. Странный хвост, клешни, микроскопическая головка на переднем конце овального плоского тела, крошечные, близко посаженные глаза...

Вообще-то скорпионы охотятся по ночам, но Вася немедленно просыпался днем при виде мухи, а потом, когда совсем обжился у меня в банке, вообще средь бела дня вылезал на камень и сидел этаким гоголем, как бы по-хозяйски обозревая свои владения.

Правда, довольный жизнью и самоуверенный вид появился у него далеко не сразу. К зиме мухи кончились, чем было его кормить? Принесли мои друзья мучных червей, но они не пришлись Васе по вкусу. Однажды я решил, что скорпионы ведь тоже, наверное, пьют в природе. А потому надо каким-то образом Васю хотя бы поить. Как? Опыт с богомолом Петей у меня уже был в этом отношении. Но с соломинки Вася почему-то не пил, пальца своего я ему, разумеется, предлагать не стал. И тогда вот что мне пришло в голову. Я намочил комочек белой бумажной салфетки и бросил его в банку. Вася, очевидно, почуял воду, подполз к мокрому комочку и принялся высасывать из него воду. Проблема водопоя была решена. А еда?

И тогда меня в очередной раз осенило: а что если в комочек мокрой бумаги, который Вася с таким очевидным наслаждением высасывает, запихнуть маленький кусочек свежего мяса? Так я и сделал. И ночной хищник, нападающий исключительно на живую, движущуюся добычу, стал у меня дневным поедателем мяса, спрятанного в неподвижном комочке мокрой бумаги...

Значит, не так уж силен и непреодолим инстинкт у этих созданий, значит, есть и у них способность к принятию «нетривиальных решений», можно все-таки заставить и их перестроиться, приспособиться к новым условиям существования.

Прожил у меня Вася год без нескольких дней. Вырос, раздобрел за зиму благодаря моей изобретательности и собственному умению перестроиться. А погиб по досадной случайности. Одной моей знакомой он очень понравился, она без конца разглядывала его, крутила банку в руках и в конце концов, очевидно, придавила толстого Васю тем самым большим камнем... На другое утро он лежал, вытянув свой хвост, бездыханным.

Но слайды его тоже хорошо получились, еще в Таджикистане. Раздобревшего Васю я так и не успел снять в его самоуверенной позе на камне. А жаль.

Снимал я Васю с расстояния сантиметров 15–20, навинтив два широких кольца и подсвечивая его зеркальцем. В эффектной своей боевой позе скорпион обычно застывает на некоторое время — тут и можно успеть навести на резкость методом маятника, найти нужную точку и «щелкнуть». Скорость затвора достаточна в 1/125, чтобы дать как можно большую при таком увеличении глубину резкости. Диафрагма при ярком азиатском солнце была, насколько я помню, что-то около 8.

...А вот палочник, которого мне подарили знакомые, мне не понравился. Хотя облик его тоже весьма оригинален — ну прямо веточка с тонкими стебельками, с которых только что облетели листья... Даже пятнышки на коре «веточки» есть — точно как на настоящей, — а голова странного создания — «почка» на конце веточки. Никакая птица, конечно, не поймет, что это и не ветка вовсе, а съедобное насекомое. Так он и спасается днем. А ест ночью. Палочник — типичный вегетарианец, в домашних условиях с аппетитом поедает листья традесканции и розы. У моих знакомых таких палочников несколько, называют они их «колонистами» — эти колонисты страшные обжоры, зелени для них просто не напасешься.