Василий Молодяков - Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

Втиши больших Веков ствол мира обвивая,
И р Атные год Авключив в свой зычный круг,
Рос Ло, печа Льный сон преображая в звук,
Твое Едино Еначало – песнь живая.

Так Разно п Ролегла в былое – к свае свая:
Стих И, за н Ими драм, романов ход упруг,
И Гама Юн, Ютясь в ветвях их, стонет вдруг
Автомо Билями и взвизгами трамвая.

Пусть в Ремя трудное поэзии грозит
И песен Юных свет отравой мистик вздымлен –
Пятиде Сяти лет Ты нам даешь свой щит,

Что от б Оев хранил еще могучих римлян.
И в этот Властный день, в Твой жданный юбилей
Я чаш Упью, Участь у мудрости твоей.

И в пятьдесят исканья – трап от прошлого
Через сегодня, брошенный на брег
Веков иных, манящих так же просто,
Как прост времен неудержимый бег.

Истраченное в прошлом – только память
Страниц желтеющих грядущим сохранит…
Сегодня, – Новое – к рулю! – И верно правит
Иным путем. Иначе жизнь гранит!

Быть может все, основанное новью
Единственных, незыблемых побед,
Как юность звонкая магнитною любовью,
Пропело нам в сегодняшней борьбе!?

Тебе, корабль мысли снявший с nihil,
Науки рулевой, приявший новый миг,
Мой стих, где каждой строчкой никну
Перед грядущим, вставшим напрямик!

И в пятьдесят исканья – трап от прошлого
Через сегодня, брошенный на брег
Веков иных, манящих так же просто,
Как прост времен неудержимый бег.

Пусть металлический язык сонета
Фанфарами торжественными крут.
Ни шторм, ни прах, ни время не сотрут
Того, что тягостным резцом задето.

Кто смел сказать с улыбкою про это,
Что розы в мастерской не расцветут?
Литейщика, гравера и поэта
Благословен тройной и трезвый труд.

Тому покорны медленные сплавы —
И оловом и медью величавы —
Кто укротил рдяную круть руды.

Вы дышите тяжелою свободой,
Поэзии бессонные сады
И голубых плавилен садоводы!

Наглухо застегнутый сюртук —
Метущийся и суетный покой.

Скрестивши мысли гибкою рукой,
Как будто бы оберегая грудь,
Он говорит. – И трепетно во рту
Лучится негасимо папироса.

Слова тяжелые и скользкие – как ртуть.

Вот вижу: – он в ЛИТО и в НАРКОМПРОСЕ,
Вот председательствует он в СОПО,
Вот он читает об Эдгаре По,
О символизме, о Катулле…

Одним он враг – другим он нежный друг.

Лицо татарское, обрубленные скулы,
И наглухо застегнутый сюртук.

Порой улыбка остро от виска
В провал подбровный выморщит иглу,
И скалы скул, вздымаясь на оскал,
Его зажженные глаза уводят в глубь.

Походка мягкая: – плывет, крадется он,
Внезапно выхватом срывая легкий шаг,
Потом прыжок, потом волчковый бег…

День в памяти: дымилась пороша: —
Он промелькнул, и сдержанный поклон
Двум нелюбимым обронил на снег.

Еще один запомнился мне день,
Раскатный день,
Неповторимый день: —

Октябрь по улицам грузовиком грохочет,
С Ходынки молния: гремит чугунный гром,
И новый стих и новый твердый почерк
Выводит Кремль бушующим пером.

Мы встретились. – Он радостный и страстный,
Его глаза восторженно горели…

Да, это ты, суровый, строгий мастер,
Мой старший друг,
Любимый друг,
Валерий.