Валерия Куземенская: Русский Репин

Какой же прекрасной предстанет перед нами научная и творческая реальность – вся жизнь предстанет иной! – после того, как исследователи новой формации [1] Быть может, будущее имя их – теофотологи, и современная фотометрия станет, возможно, исследовательским инструментом не только научного, но и искусствоведческого анализа. снимут с предметов и понятий липкую копоть «научного атеизма». Как обновится и засияет первозданно мир! И будет создано коллективным разумом тео мироздание, составной частью которого, возможно, станет теория поля с бесконечным числом степеней свободы. И квантовая механика вдруг окажется Божественной. А релятивизм как «отрицание возможности познания объективной истины» будет признан антинаучным. Высшей степенью и ступенью познания будет считаться Вдохновение. И придётся менять терминологию.

Человечество приступит наконец к построению Божьего мира и будет потрясено его фантастической сложностью, ошеломительной ясностью и очевидностью смыслов всех событий. Люди начнут жить заново, и будет им в новом мире светло и уютно, как в родном дворе детства, изученном до последнего камушка, щербинки и травинки.

Ещё в 1921 году, когда по России бездумно рушили храмы, М. М. Пришвин записывает в дневник в качестве плана работы: «Рассмотреть христианское основание русской литературы» 3. И хотя именно на таком основании взросла вся многовековая русская культура, время для её возрождения наступило только спустя 70 лет со дня дневниковой записи Пришвина.

В конце ХХ и начале нынешнего века в целом ряде работ (М. М. Дунаев, В. Н. Захаров, В. Ю. Троицкий, Б. Н. Тарасов, Т. А. Касаткина и др.) «связь времён» уже ясно была обозначена. А литературовед и историк А. Е. Есаулов в статье с «пришвинским» названием «Христианское основание русской литературы» концептуальн о, программно заявил, что рассматривать русскую культуру в отрыве от глубинных архетипов н ациональной жизни – значит, эту культуру исказить 4.

Вот и мы хотим говорить об Илье Ефимовиче Репине как о русском художнике, родившемся в середине XIX века, и, следовательно, врождённо православном человеке. «Человек, с детства воспитанный на книгах Священного писания, вживается в величие мира… Таким человеком не так легко управлять, он имеет в душе крепость Веры» 5, – твёрдо знал другой русский гений, Георгий Свиридов. Он писал о себе, но эти слова вполне можно отнести и к Репину тоже.

«Нам, сознающим свои недостатки, конечно, следовало бы всегда хранить молчание и исповедовать перед Богом свои грехи…» – писал при начале своей книги «Три слова в защиту иконопочитания» Иоанн Дамаскин, но дальше отважно продолжил: «…Но так как всё прекрасно в своё время …» 6– и стал писать себе дальше. И хорошо, что не промолчал. Прислонюсь мысленно к плечу Дамаскина, наберусь мужества и начну говорить о русском Репине. Говорить о художнике, тысячекратно описанном, изученном и исчерпанном, кажется, до степени абсолютной.

В упомянутом выше докладе Академии художеств 1950 года, посвящённом наследию Репина, академик Машковцев высказал общие сожаления о, так сказать, «недоизученности» и «недоизданности» великого художника.

Что касается недоизученности…

Да, была «медь звенящая» отеческих статей Стасова, но – без аналитических итогов.

Было внимательное «заочное интервью» Сергея Эрнста (1926 г.), но оно – всего лишь разрозненное, хотя и драгоценное собрание биографических сведений.

Было и остаётся родоначальным и для всех последующих искусствоведов « слово о Репине» И. Э. Грабаря: (двухтомник «И.Е. Репин», самая полная монография о художнике, – огромный, удостоенный Сталинской премии труд). Увы, к сожалению, и многие конкретные суждения, и общая оценка творчества Репина, и, главное, – нравственная и социальная оптика Грабаря – не просто искажают, но уничтожают «оригинал» – личность Репина.

Кстати, вот что ещё говорил профессор Машковцев, и это очень важно для «репиноведения»: «…Исследовательская работа установила, что в отношении датировок и места написания отдельных произведений Репина труд Грабаря имеет ряд ошибок, но эти ошибки несравненно менее значительны (В.К.) , чем … утверждения, следствием которых явилась недостаточно высокая оценка творений Репина…» 7. Однако об этом речь впереди. Беда ещё и в том, что такое капитальное – самодержавное – сочинение, но не имеющее в себе главного – любви к своему герою (зато в избытке – научный абсолютизм), с первого его издания, в 1933 году, краеугольным камнем кладётся и кладётся в основание всех последующих работ о Репине.