Иван Серов: Записки из чемодана

В декабре 1940 года в ЦСКА проходили сборы высшего командного состава армии, где обсуждались доклады о состоянии боевой подготовки войск, оборонительные и наступательные операции, бой стрелковых дивизий.

Совещание длилось 6 дней. Выступило 50 военных начальников. Все говорили правильно, как будем наступать и бить врага. А после совещания мне генералы в округе высказывали серьезные упущения в боевой подготовке войск, критиковали Тимошенко, Кулика* (заместителя) и других, об устаревших уставах, так как боевые порядки не соответствовали требованиям современной войны, которую вели немцы в ряде стран.

Об обороне нельзя было и говорить, так как всем внушалась доктрина громить противника на его же территории. Тактические учения и боевая подготовка бойцов не соответствовала требованиям суровой войны, о бойцах заботилась, как бы он не простудился, вместо того чтобы физически его закаливать. Уже попутно я скажу и свое мнение по этим вопросам.

К 1940 году в армии командные кадры «освежились» за счет трагедии, которая произошла в стране, когда в 1937–1938 годах подлый Ежов и его сподручные, в том числе и Мехлис, подогревавший шпиономанию, арестовывали тысячами честных людей и командиров Красной Армии, чем нанесли непоправимый вред Родине, истребив лучших людей: командиров, конструкторов, коммунистов и тысячи честных людей.

Да если еще добавить, что, к сожалению, находились бесчестные люди, которые в угоду органам старались «выявлять» врагов народа и шпионов и писать на них заявления, в том числе на родных братьев, так отсюда будет ясно, какой вред был нанесен стране. В армии к этому времени на командных должностях были выдвиженцы без достаточного опыта и знаний.

Приведу простой пример, что если в 30-х годах командиру взвода или батареи для того, чтобы продвинуться до следующей должности командира дивизиона, нужно было минимум 5–7 лет, а в 1939–1940 годах нас, командиров рот, батарей по окончании Академии (а некоторых — с 3-х курсов) назначали командирами полков, начальниками штабов дивизий, начальниками Особых отделов округов, а меня — начальником Главного Управления НКВД СССР. Ну, об этом историки расскажут.

6 апреля немцы вторглись в Югославию и Грецию. Незадолго до этого принц-регент Югославии Павел* под давлением Германии присоединился к пакту Германия-Италия-Япония. Сербы не согласились с таким унижением, и 27 марта группа офицеров под руководством генерала Симовича* захватила власть и возвела на престол Петра II*. В Югославии — ликование и избиение немецких посольских работников.

6 апреля немцы разбомбили Белград и двинули войска. Сопротивление было незначительное ввиду неравенства сил. и Югославия была оккупирована. В Греции это же немцы проделали почти без сопротивления.

Как мне рассказывали участники, последующие события у нас в Москве развивались в следующем порядке. В начале января 1941 года после военного совещания руководящие начальники решили провести в Генштабе учение на картах, в котором участвовали секретари ЦК Маленков и Жданов.

Один из военных деятелей играл за красных, а Г. К. Жукова заставили играть за немцев. Руководил игрой Тимошенко. В результате Жуков на карте «разгромил» войска красных, учтя пробелы в нашей подготовке Красной Армии, и получился конфуз.

После игры всех участников вызвали к т. Сталину, где после короткого разговора т. Сталин предложил назначить Жукова начальником Генштаба, освободив Мерецкова от этой должности. При этом были высказаны упреки в адрес Мерецкова о том, что, несмотря на указание Сталина создавать механизированные корпуса, дело плохо двигалось.

Также плохо дело обстояло с обучением войск. Получался парадокс. С мест, я имею в виду из военных округов и от органов и погранвойск, поступают тревожные сигналы о наглом поведении немцев, граничащих с нами, т. е. практически от Балтийского до Черного моря, и в то же время в наркомате обороны дается установка укреплять обороноспособность армии, но в то же время не волновать немцев на границах!

Вот и получилась глупость. Вместо того чтобы Главному Разведуправлению Генштаба, начальнику Генштаба, наркому прийти в Политбюро и твердо, по-партийному, доложить, что назревает война, и эти слова подтвердить десятками фактов, которые были в руках, и просить Политбюро привести войска в мобильную готовность № 1, этого не сделали, и наркомату обороны во главе с Тимошенко все еще было неясно, нападет ли Германия на СССР.