Валентина Сирота - Жизнь, какой она была. Воспоминания

М. М. – Это ужас какой-то. Не каждый руководитель может выдержать. Обманулись на фермеризации и упрямо продолжаем эту линию. У нас застой технического прогресса по вине руководителей страны. Политика – на развал «до основания». Ну сколько же разрушать можно? Нам говорят: терпите. Почему мы должны терпеть? И сколько будем терпеть? И до чего мы дойдем дальше? Близится время сева. Как будем сеять? А убирать? Запасных частей для техники нет, горючее баснословно дорого. Приобретать новую технику при современной ее стоимости немыслимо, а трактор Т-150 отремонтировать в условиях края невозможно, никто за это не берется. А ведь именно на эти трактора ложится основная нагрузка. Землю же не засеять нельзя. Почему же мы вынуждены работать со связанными руками? Я этого никогда не пойму. Вместо того, чтобы экономические вопросы решать, мы критикуем. Большевики критиковали царизм, демократы сейчас критикуют коммунистов, якобы проводят в жизнь реформы. Но это реформы наоборот: не на улучшение направлены, а на ухудшение. Теперь вот спохватились: совхозы надо сохранить. Да не разрушать их надо было, а совершенствовать. Чем плохи были хозяйства? Страдала организация и оплата труда. Вот их бы и улучшали. Все нынешние реформы направлены якобы на улучшение жизни крестьян. А кто их спросил, чего они хотят? Нет, кто-то там считает, что он лучше крестьянина знает, чего тому нужно. Так вот: то, что сейчас делается, не надо крестьянину.

Корр. – А что нужно?

М. М. – Поднимать производительность труда. А то мы копируем Германию, но как-то так, как в кривом зеркале. Не систему в целом внедряем, а отдельные ее части. Я был в Германии, изучал там работу налоговой инспекции. Скажем, контролирует она работу организаций. Допустим, снизилось на птицефабрике производство яиц. Выясняют причину. Оказалось, что корма несбалансированные. Значит, штрафуют комбикормовый завод. У нас же за недоработки комбикормового завода расплачивается птицефабрика. Цены на комбикорма растут неуклонно.

Вообще, промышленные предприятия работают у нас сегодня два-три дня в неделю. В отличие от нашей, их продукция не скоропортящаяся. Так что цены можно и загнуть. В стоимость этой продукции заложены и высокие оклады. К примеру, мне известно, что в сахарной промышленности тринадцатая зарплата составляет 150 тысяч. Есть и четырнадцатая. Так ценится труд тех, кто перерабатывает свеклу. Неужели переработка более сложна, чем производство?

Крестьяне кормят человечество. Не от великого же ума оценивать так низко труд кормильца?

Корр. – Как вы считаете, Михаил Макарович, кто в этом виноват?

М. М. – Неумные постановления идут из Москвы.

Корр. – По глупости они принимаются или со злым умыслом?

М. М. – Я склонен больше видеть в этом злой умысел. Наплодили банков, которые дают деньги в кредит под грабительские проценты. Делать нечего: берем.

Корр. – Возможно, то, что много банков, как раз положительный фактор. Они борются за клиента, а у него есть возможность выбора?

М. М. – Какая там борьба? Грабеж открытый этому название. Сейчас выплыли на поверхность люди, не способные руководить. Вот они, не привыкшие ни к умственному, ни к физическому труду, грабежом и занялись. А наше правительство это узаконило. Рокфеллер говорит, что первые 15 миллионов невозможно нажить честным путем. Только большая сумма денег, пущенная в рост или вложенная в производство, сможет давать ощутимую прибыль. Вот и зарабатывают свои 15 миллионов, обманывая людей. Цены идут вверх с космической скоростью. Сколько нищих по стране? Нужно все вдумчиво проанализировать. Поллитра лимонада стоит 50 рублей, а литр молока – 37. Где здравый смысл?

Корр. – Значит, в условиях стихийного рынка, чтобы выжить, вы должны надеяться только на себя?

М. М. – Да, чтобы у нас все было свое, и чтобы людей своих могли обеспечить. Поэтому у нас свое подсобное хозяйство. И сахаром людей обеспечили. Продавали работникам птицефабрики по 60 руб. за килограмм. Конечно, выращивать свеклу – не дело птицефабрики. У нас и техники необходимой нет. Убрали вручную. У людей мозоли на руках. Но свеклу убрали всю.

Корр. – тогда как в хозяйствах, где есть свеклоуборочная техника, она в большом количестве в поле осталась.

М. М. – Этого нельзя было допускать. Конечно, осень на редкость была капризной. Но оставлять результаты труда многих людей в поле, чтобы они погибли, значит ничто иное, как приучать людей к бесхозяйственности. Это кощунственно. Руководитель должен думать и о моральной стороне дела. Ну, и нельзя не думать о том, как помочь людям выжить. У нас фонд зарплаты 26 миллионов рублей в год. Попробовали увеличить ассигнование на зарплату до 30 миллионов. Финансовые органы наложили штраф – 32 процента от суммы сверх той, что ею ассигновано. Это три миллиона. Платить такую сумму накладно. Поэтому изыскиваем возможности помочь людям не деньгами, а продуктами питания по сравнительно низким ценам. С этой целью и подсобное хозяйство у нас. А поскольку все, что производится подсобным хозяйством – тоже скоропортящаяся продукция, перерабатываем и ее.