Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

Волшебные крылья памяти переносят меня в круговерть юношеских лет. Я нахожу, что это было счастливое время.

Весна 1958-го: первый Международный конкурс им. П. И. Чайковского, Ван Клиберн; Большой театр, балет «Отелло» с Вахтангом Чабукиани; в Малом – «Власть тьмы» с И. В. Ильинским и В. Д. Дорониным; в театре Вахтангова «Идиот» с Николаем Гриценко, Юлией Борисовой и Михаилом Ульяновым. Рихтер в консерватории, в цирке Карандаш. Я видел трёх Отелло, созданных мастерами разных видов зрелищных искусств: Сергеем Бондарчуком в кино, Вахтангом Чабукиани в балете, в драматическом театре Акакием Хоравой. Это были такие вершины, до которых, казалось, дотянуться невозможно.

Конечно, можно было обнаружить и сомнительные достижения. Довелось мне сходить во МХАТ на «Анну Каренину» с Аллой Тарасовой. Поклонники произносили имя актрисы с эдаким придыханием. Она играла как-то очень шикарно: шикарно и много плакала, шикарно жестикулировала, шикарно интонировала. Подле неё и А. В. Вербицкий в роли Вронского старался так же изощрённо шикарно играть, чтобы быть с примой в унисон. Всё это было откровенно плохо. Но! Когда на сцене появлялся М. Н. Кедров в роли Каренина, «шикарный театр» вдруг исчезал и начиналась жизнь.

Вот ведь как актёр воздействует своим искусством на наше восприятие: я оставался совершенно равнодушным к фальшивым мукам Анны и наигранной влюблённости Вронского, а Каренин при первом же появлении располагал к сопереживанию, состраданию. В этой мхатовской постановке Каренин благодаря Кедрову стал для меня главным героем, оттеснив на задний план Анну со всеми трагическими поворотами её судьбы. Просмотр постановки зажёг во мне страстное желание прочитать роман и разобраться в характерах персонажей и сложностях их взаимоотношений. И ещё я осознал, что игра ничто по сравнению с жизнью – жизнью персонажа, прожитой актёром в спектакле. Талант – он не в «игрушке», а в правде.

В ту пору я, слава Богу, был далёк от социальных и политических проблем, да и не помню, чтобы кто-то из ребят, с которыми я общался в школе и Доме пионеров, реагировал с удовольствием или, наоборот, неудовольствием на происходящее во внутренней и внешней политике нашей страны. Я совсем не замечал некоторых неудобств: например, что мы живём вчетвером в комнате чуть меньше 14 м², да ещё в коммунальной квартире. Соседи наши, Зимины и Набатовы, купили себе телевизоры «КВН» [29] Первый массовый телевизор в СССР, чёрно-белый, выпускался в 1949–1960 гг. – у нас в семье на такую роскошь денег не было, но меня это не тяготило.

Мама вышла на пенсию, а ей ведь всего 45 – вредное производство (горячий цех и плавиковая кислота) дало ей эту льготу. Мама мечтала жить на даче в Головкове. Если бы не Сашка, мой младший брат, которому в школу ещё ходить и ходить, она бы ни дня в Москве не задержалась. На огороде я ей усердно помогал с весны: вскапывал делянки под картошку и грядки для овощей.

Марии Гавриловне удалось пристроить меня на всё лето вести драмкружок в лагере в Мещерине. Прежде чем вступить в «должность», я был вызван на собеседование в Клуб КГБ: меня расспрашивали, чем буду заниматься с ребятами, попросили представить план в письменном виде. На первую смену я наметил постановку одноактной пьесы про шпионов. Июль, вторая смена, будет посвящен празднованию 65-летия со дня рождения «лучшего и талантливейшего поэта советской эпохи» Владимира Маяковского. Третью, августовскую, смену я отвёл под короткие пьесы А. П. Чехова. Мою кандидатуру утвердили, правда, работать предстояло без зарплаты – за харчи.

Накануне отъезда в лагерь зашёл в библиотеку за «Анной Карениной». Библиотекарша посоветовала мне прочитать и «Мадам Бовари», чтобы сравнить два романа. В куче трухлявой, наваленной в углу макулатуры она откопала мне одноактную пьесу про шпионов.

Лето 1958 года. Мещерино, пионерский лагерь. Меня поселили в маленьком летнем домике. Если бы стены внутри не были оклеены блёклыми обоями, то его можно было бы назвать сарайкой. Меблировку составляли кровать, тумбочка и табуретка; с потолка, из центра, свисала лампочка без абажура; дверь запиралась на ключ. Свой домик! – Для меня это было счастье. Пусть маленький, пусть на время, но свой.

В драмкружок пришло много желающих. Я никому не отказывал и стал искать такое режиссёрско-постановочное решение, чтобы занять всех. Начал, как и полагается, с читки пьесы. В ней всего-то было пять персонажей. Одну из ролей я предложил сыграть Ире. Она, к моему удивлению, согласилась.