Куан Ю Ли - Мой взгляд на будущее мира

Тем не менее следует признать, что с точки зрения экономического роста скандинавские страны действительно показывают намного лучшие результаты, чем их европейские соседи. Тогда как среднегодовой рост ВВП на душу населения (в долларовом выражении) за период между 2002 и 2011 гг. составил 5,3 % в Италии и 6,1 % во Франции, в Дании за тот же период он составил 6,4 %, в Швеции — 7,3 %, а в Норвегии — целых 8,9 [6] Данные Международного валютного фонда. . Причем добиться этого скандинавам удалось, сохранив высокий уровень социальных расходов, — феномен, который нуждается в дальнейшем объяснении.

Для начала следует отметить, что Швеция, Норвегия и Дания — значительно меньшие по размеру страны, чем Франция, Италия и Испания. В совокупности их население едва ли составляет одну десятую часть от населения последних трех стран. В Норвегии живет всего 5 млн человек — меньше, чем в Сингапуре. Это отражается на масштабе проблем, разнообразии интересов и сложности управления.

Еще более значительную роль, чем размер, играет состав населения, и это является ключом к пониманию скандинавской уникальности. Население Швеции, Норвегии и Дании относительно однородно по своему составу, что дает этим странам внутреннюю сплоченность и чувство национального единства, невозможные в других частях Европы. Население каждой из этих стран в буквальном смысле слова считает себя одной большой семьей, где все готовы помогать друг другу. Они готовы усердно работать, потому что знают, что это способствует процветанию всей семьи. Несмотря на космические налоговые ставки, которые вынуждены вводить государства всеобщего благосостояния, чтобы сводить концы с концами, успешные бизнесмены и люди с высокими доходами менее склонны покидать такие общества «семейного типа», даже если у них есть возможность сделать это. В результате все таланты — те, кто умеет создавать богатство и возможности для себя и для других, — остаются «дома». Когда вы ощущаете себя одним народом, одной семьей, вы с большей готовностью платите налоги, чтобы поддержать своих менее обеспеченных и менее успешных сограждан, чем в том случае, когда среди вас живет масса чужаков, приехавших со всего земного шара, а закон требует справедливо распределять богатство между всеми. Это кардинально меняет отношение.

Когда я посетил Норвегию в 1970-е гг., абсолютное большинство населения составляли белые. Это прекрасная страна с великолепными фьордами и ледниками, холодная и спокойная. Я чувствовал, насколько сплочено ее общество. Не только работающие люди были готовы платить более высокие налоги, но и среди тех, кто не работал, попытки злоупотреблять щедростью системы были редкостью, потому что все считали себя членами одной большой семьи. Другими словами, там не было класса праздных людей, ведущих беззаботную жизнь на пособие по безработице.

Все это медленно, но верно менялось в течение последних лет в результате того, что скандинавские страны ввели очень либеральную политику приема беженцев и политических эмигрантов. Швеция ежегодно принимает 2000 беженцев, в основном из африканских стран, так что на сегодняшний день в стране живет более 80 000 эмигрантов. Как их приток изменит облик общества, еще предстоит увидеть, но если ситуация будет развиваться по тому же сценарию, что и в других странах, рано или поздно это приведет к изменению национального самовосприятия и к тому, что люди уже не готовы будут с прежней щедростью поддерживать низшие слои общества. Но пока что Скандинавия остается наиболее этнически однородной, чем остальная Европа.

Сегодня облик людей и общественная атмосфера по всей Европе сильно отличаются от того, что было во времена моего студенчества сразу после Второй мировой войны. Когда мне нужно было арендовать квартиру в Лондоне, я звонил арендодателям по объявлениям в газете и говорил: «Меня зовут Ли, я китаец. Если вы не хотите сдавать квартиру китайцу, пожалуйста, скажите мне об этом сразу, чтобы я не тратил время на поездку к вам». Ли — довольно распространенная английская фамилия, и я хотел избежать недоразумений. И действительно некоторые арендодатели вежливо советовали мне поискать другую квартиру. Таким было британское общество в те времена — преимущественно белым и во многом дискриминационным по отношению к людям с другим цветом кожи.

На протяжении многих лет из-за снижения рождаемости и растущей потребности в рабочей силе европейские страны приветствовали мигрантов из Азии, Африки, Восточной Европы и с Ближнего Востока. Иммиграция помогала снять остроту экономических и демографических проблем, но вместе с тем порождала другие трудности.