Валерий Ганичев - Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

— Никита! — закричал, забегая в избу, где у дальних родственников отца остановился вместе с чиновным адмиралтейцем. — Запрягай, поедем в Романов.

— Что ты, миленький, дорогой! — запричитала хозяйка. — На ночь-то глядя, вон какие столбы морозны вокруг солнца стоят!

— Не замерзнем, — аккуратно собирая книги и чертежи, успокаивал Федор родственницу. — Сколько тут езды-то. К ночи будем. А то в Романове заночуем у Силиных да поутру в монастырь еще сходим: помолимся и поглядим окрест с колокольни, — обратился уже к адмиралтейцу, с которым подружился и еще раньше пригласил погостить в Бурнакове.

— А волки-то! А волки! Ведь рыщут. Чай, голодные, зима в разгаре, — продолжала по постоянной древней привычке припугивать и напоминать об опасностях перед дорогой хозяйка.

— А пистолет-то на что у господ офицеров? — рассудительно пояснил, стаскивая с печи тулупы и валенки, Никита, побывавший вместе с барином в дальнем плавании и знавший, какое оружие тот возит с собой.

Федор уже посылал его отсюда с весточкой домой, обещал, что скоро будет, но тщательное исполнение адмиралтейского задания все оттягивало и оттягивало выезд. Матушка, поди, уж не раз шанежки его любимые пекла, разносолы готовила, промывала крышки у кадушек с грибами, проверяла бочоночки с брусникой и клюквой, желая угостить сыночка на славу. Тот же все не ехал, выверяя, проверяя, добиваясь, чтобы заказ был не в убыток русскому флоту, добротен, непорчен, без сучка и задоринки. Подрядчиков осаживал: вы что думаете, свое добро в горстку собирай, а чужое сей-рассевай?! Нет, все по трудам оплатим.

Адмиралтейский чиновник, сам человек дотошный, знавший хорошо все корабельные расчеты, все меры и цены, подивился ушаковской четкости, придирчивости и осведомленности в делах лесного хозяйства, для флота предназначенного.

— Где же вы, Федор Федорович, столь доскональные познания в корабельном деле, материалах для строения судов получили? — допытывался с любопытством.

Федор не гордился, отмахивался, сам у него по нескольку раз многое переспрашивал, в записи свои постоянно заглядывал, вспоминал многое из того, что в Архангельске, Кронштадте и Ливорно на эллингах видел, что из книг по строению кораблей выписывал. Купцы, подрядчики чесали в затылке: «Ну, барин, с таким не поблажишь и не проведешь, не объедешь на вороных», — и уважительно соглашались на все его претензии.

В кибитке, поставленной на санки, накрытый тулупом и заячьей шубой, чиновник сразу задремал, а Федор вглядывался в набегавшие холмы и перелески, пытаясь вспомнить места, по которым не раз проезжал с батюшкой. Узнать почти ничего не удалось: то ли время, то ли снега все памятное стерли. Да и сумерки наступили быстро, покрыли темнотой все поля и лесочки. Бурнаково осталось в стороне, но ночевать решил в Романове, в семье дяди Силы Игнатьевича, где о его пребывании в Рыбинске тоже знали. Да и дело было небольшое.

Поутру адмиралтеец, что стремился обычно отстраниться от российской непросвещенности и темноты, удивился Ушакову, влекущему его на городскую площадь. Натуральный петербургский чиновник знал, конечно: свет знания и истории идет от Европы, в глубинах отечественных искать его нечего, а морской офицер, сам побывавший в иноземных краях, с увлечением поведал ему о прошлом сего городишки, словно тот таким славным древним греческим полисом был.

— Наш Романов — город стародревний, — окутываясь клубами морозного пара, простер с холма руку над городом Ушаков. — Основал его еще в XIV столетьи князь Роман Васильевич. Радетель за Отечество, он сразу встал на сторону Дмитрия Ивановича и в борьбе с тверяками, и в битве на Куликовом поле. Его владения были здесь вдоль Волги до самой Шокстны, — по-старому назвал Шексну Федор, — а потом тут княгиня Мария Ярославна срубила настоящий город, то есть огородила его деревянным острогом и насыпала земляной вал. Вот до сих пор сии холмы высятся, — указал он под ноги, где у церковной стены остановились. — А уже в 1493 году городок перешел к государю Московскому Ивану Васильевичу, а от князей Романовских было несколько княжеских фамилий: Бельские, Деевы, Жировы, Лугов-ские, Львовы, Солнцевы, Ухорские, Шохонские.

Чиновник адмиралтейский познаниям офицера дивился, с изумлением покачивал головой, а тот, видя, что ему внимают, продолжал с вдохновением:

— В Смутное время пылал тут пожар. Город выжег пан Гальбович. Но еще больший урон нанес горожанам Иаков Любский, православный литвин, что похитил из Никольской церкви икону Казанской Божией Матери. Потом эта икона волею патриарха Гермогена осталась в Ярославле навсегда, хотя каждой весной ее в Романов привозят. Народ здесь живет государю и Отечеству преданный. В то же Смутное время черные люди вопреки детям боярским выступили против тушинского вора и объединились с другими воинами и ополченцами за веру православную. Тут у нас всегда наместник царский правил, а на том берегу Волги наши соседи из Борисоглебска управлялись прямо от царского двора. Они всегда ближе к царю были, поставляли рыбу к царскому двору, тот и звал их: «мои рыболови». Наши же, романовцы, ближе к Богу и Волге живут.