М. Дубинский: Женщина в жизни великих и знаменитых людей

Уже из этого письма видно, что сближение в Веймаре состоялось полное, но оно еще более обнаруживается из следующего письма, в котором поэт открыто признается в совершившемся факте: «О моих отношениях к Шарлотте начинают громко поговаривать, но во всех этих разговорах нет и тени оскорбления для нас, даже сама герцогиня Амалия была настолько любезна, что пригласила нас обоих к себе. Причину этого приглашения объяснил мне Виланд. Здесь на подобные связи смотрят снисходительно, и сама герцогиня не прочь им покровительствовать. Г-н Кальб (муж Шарлотты) писал мне, что приедет в конце сентября; дружба его ко мне не изменилась, несмотря на то что он любит свою жену и знает про наши отношения. Но его самолюбие может пострадать от вмешательства посторонних людей в это дело и услужливого наушничества».

При таких условиях самое лучшее было подумать о разводе Шарлотты. Влюбленные и начали говорить об этом, но дело ограничилось только разговорами, что отразилось неблагоприятно на отношениях между ними. По крайней мере, Шиллер вскоре написал другу, что чувствует охлаждение к Шарлотте, а через некоторое время отношения между влюбленными действительно начали принимать оборот, естественным последствием которого является полный разрыв. Шарлотта в своих записках объясняет это именно тем, что она не развелась с мужем, но причина была другая или, вернее, были две причины: во-первых, эксцентричная Шарлотта могла быть любовницей Шиллера, но не женой, а во-вторых, у поэта в это время начиналась новая связь, более прочная и разумная, связь, основанная на истинной гармонии душ и кончившаяся браком. Эта связь до того сильно овладела поэтом, что он не скрыл ее даже от самой Шарлотты, чем, конечно, еще более ухудшил отношения. Во всяком случае разрыв произошел не полный, потому что бывшие влюбленные поддерживали друг с другом переписку, беспрерывно обмениваясь уверениями в вечной дружбе. Как женщина Шарлотта перестала существовать для Шиллера и не воскресла даже тогда, когда умер ее муж, что устранило последнее препятствие. Шиллер в то время был слишком занят мыслью о создании своего семейного благополучия, основанного на порядке и спокойствии, чтобы вернуться в храм страсти, где не могло быть благополучия, потому что не могло быть спокойствия.

Шарлотта кончила жизнь очень печально: она лишилась всего состояния и к тому же ослепла. Тем не менее до последних дней она продолжала быть «титанидой». Уже в глубокой старости она производила неотразимое впечатление своими черными глазами, величественной фигурой и пророческой речью. Таково было время. Она умерла в 1843 году восьмидесяти лет от роду, до могилы сохранив воспоминания о своем прошлом, в котором было так много бурь и так мало истинного счастья.

Перед тем, однако, как вступить в мирную пристань семейной жизни, Шиллеру предстояло еще пройти тяжелый нравственный искус в виде добровольного отречения от любимой девушки, на пути к которой стояло неодолимое препятствие в виде упорной матери.

Дело происходило зимой 1786 года. Увидев в знакомом доме вдову саксонского офицера г-жу Арним с двумя дочерьми, Шиллер тотчас почувствовал влечение к старшей из них, Марии-Генриетте, девушке, бросавшейся всем в глаза своей красотой и изяществом манер. Шиллер познакомился с ней и даже получил доступ в ее дом, но встретил в лице матери таинственного сфинкса, поведение которого тщетно старался разгадать.

Г-жа Арним была очень любезна с поэтом и даже сближала его с дочерью, но в то же время не только не подавала ему надежд на руку дочери, но всеми силами производила давление на дочь, стараясь предупредить в ней малейшую искру привязанности к поэту. Впоследствии дело выяснилось: г-жа Арним не считала Шиллера подходящим для ее дочери мужем, но на любовь его, знаменитого в то время поэта, смотрела как на фактор, который может поднять престиж девушки в глазах общества. Это был чисто деловой маневр, которого благородный поэт не хотел понять, но последствиям которого принужден был покориться. Он питал еще надежду умилостивить практичную женщину, тратил и время, и деньги, которые в его положении имели тройную цену, и наконец, по совету друзей, уехал, чтобы разлукой с любимой девушкой заглушить свои наболевшие чувства. Шарлотта Кальб, из водоворота влияния которой он не успел еще тогда высвободиться, явилась ему невольной помощницей. Впрочем, поэт вскоре забыл свою мимолетную страсть, да и саму Шарлотту, чтобы с открытой душою пойти навстречу другой девушке, с которой он был знаком давно, но прелесть которой сделалась ему понятной только после долгих и бесплодных поисков истинной женской любви и истинного счастья.