Константин Деревянко: На трудных дорогах войны. От Кавказа До Балкан

Я сознательно пошёл на выдачу второй чарки понтонистам за одиннадцатый рейс, это беззаконие и нарушение приказа (и мне это потом припомнили), которым юридически нет прощения, морально оправдаешь с натяжкой, а вот психологически – полностью. Конечно, наш доблестный воин сражался за Родину, не думая о наградах, деньгах и водке, но и это нельзя сбрасывать со счетов полностью.

Человек есть человек со всеми своими добродетелями, благородством, высокой нравственностью, но и со своими слабостями; хотя психическое возбуждённое состояние не отнесёшь к моральной слабости, это сложный мир ощущений, в который наука ещё и не проникла глубоко. И приходится эти психические катаклизмы в чрезвычайных обстоятельствах погашать теми подручными средствами, что имеются у тебя под рукой во имя высших целей, поступаться частным, чтобы выиграло общее большое дело, имея в виду, что эта мера временная. Всех, кто со мной не согласен, всех моих оппонентов приглашаю хотя бы мысленно пройтись под ударами на понтоне, сидя на ящике со снарядами, десяток раз по маршруту Дамба – Опасное; и я думаю, поубавиться желающих поскалозубить по поводу второй чарки.

И всё-таки эта история имеет два продолжения.

Начальник политотдела Казачёк показал мне политдонесение замполита коменданта причалов косы Чушка, в котором он осуждает вторую чарку. Примечательно – пишет не замполит плавсредств, который часто ходит на судах, а тот, кто сидит на земле, и я посоветовал Казачку порекомендовать этому политработнику сходить в Крым для обмена опытом, именно на понтонах. Говорили, что он уклонился от этого, но разговоры о вреде второй чарке прекратил.

А вот по служебной линии я всё-таки схлопотал себе в приказе по флоту (по докладу ревизора госконтроля) выговор за эту чарку. Правда, одновременно с вручением мне ордена Красного Знамени за успешные боевые действия Керченской переправы по перевозке и питанию Отдельной Приморской армии в канун её наступления на Керчь, Феодосию, Ялту, Симферополь и Севастополь.

А сейчас я вспоминаю этот мой психологический приём, ибо он удачно пошёл на пользу нашего общего дела. (Тем более что сам я ко второй чарке не прикладывался.) Бывший офицер-оператор штаба переправы К. Х. Гафин пишет мне, что Исаев, Ермаков и вообще команда понтона номер пять была малопьющая и у них всегда был резерв. Когда сильно штормило, перевозки прекращались, к Исаеву частили с визитами вежливости и с поздравлениями с успехами, ну а в таких случаях у всех народов планеты не обходилось без возлияний, а в данном случае на законном основании.

Большую часть грузов перевезли тендера и мотоботы. Тендера – это исторические суда: прибыли к нам с «Дороги жизни» Ладожского озера. Это грубо сработанные в Ленинграде на скорую руку коробки для перевозки в блокадный Ленинград продовольствия и боеприпасов! Они входили в состав Ладожской флотилии, которой командовал контр-адмирал В. С. Чероков, – они сплошным потоком сновали по озеру, спасая ленинградцев от голодной смерти. После снятия блокады Ленинграда часть из них доставили по железной дороге к нам. Каждый тендер поднимал 15–25 тонн груза или 50–70 человек. На переправе их было более 20 единиц, введенных в дивизион, которым командовал капитан-лейтенант К. С. Иващенко, а замполитом был A.M. Тверской. Экипажи тендеров – героические люди: много раз они смотрели смерти в глаза; претерпели жесточайшие шторма, постоянно под ударами авиации и артиллерии; а так как они ходили в самые горячие точки боёв с врагом, то испытали на себе и миномётный, и ружейно-пулемётный огонь врага. Да что там говорить: на тендерах малодушным нет места.

Мотоботы – ещё меньшие судёнышки; их было у нас около двадцати. Командовали дивизионом и отрядами офицеры Ф. И. Усатенко, В. А. Попов, М. Л. Остренко, Н. Н. Серков, Г. Жук, Г. Балимов. Каждый мотобот поднимал 6 тонн груза. На них такой же героический народ, что и на тендерах. В штормовую погоду им крепко доставалось. Тендерами и мотоботами командовали старшины, хорошо ориентирующиеся в сложной минно-навигационной обстановке пролива. Это были очень маневренные средства, они делали до 10 и более рейсов в сутки.

Кроме сил и средств для перевозки войск и грузов переправа имела боевые корабли. Нам сильно досаждали мины, которые штормом срывало или которые вместе с якорями дрейфовали на фарватеры, приходилось производить непрерывное разведтраление фарватеров. Для этого у нас были тральщики, которыми командовали капитан-лейтенант И. Г. Черняк, старший лейтенант Орлов, лейтенант А. А. Елисеев. Они полностью обеспечили нам безопасность плавания. Этим сложным делом руководили капитан-лейтенанты В. В. Иванчик и С. П. Богданов. В состав переправы были включены для прикрытия её оперативной зоны 6-й дивизион малых охотников капитана 3-го ранга Г. И. Гнатенко, бронекатера под командованием капитан-лейтенанта В. И. Лачевского и торпедные катера. Они несли дозоры и состояли в дежурстве: мы были гарантированы от внезапного нападения вражеских кораблей на суда, перевозящие грузы.