Лев Балаян: Сталин и Хрущев

«Первый маэстро» (имеется в виду всё тот же Сталин — Л. Б. ) начал даже показывать мне, как именно надо разбрасывать серпочки и молоточки, от чего я едва не провалился в землю от возмущения, отчаяния и отвращения. Разбросав воображаемые серпочки и молоточки, маэстро гордо встал и поднял голову и указательный перст: «Вот и был бы ты человеком. А теперь мой совет тебе: исчезай, вроде бы нет и не было тебя»…

Зададимся вопросом: мог ли такой эпизод иметь место в том виде, как он описан в «воспоминаниях» Александра Довженко? Оставим на совести авторов этой фальшивки их выпады против Берия, ( кстати, фамилия Берия по правилам русской грамматики не склоняется, также как и французские фамилии «Дюма», «Золя» и им подобные, не склонял её и Довженко. А в приведённом «воспоминании» вдруг стал склонять… — Л. Б.) и проанализируем лишь, насколько психологически возможно подобное поведение со стороны И. В. Сталина. Вождь никогда, как мы имели возможность убедиться, не обращался к Довженко на «ты». А тут в небольшой гневной, барски-пренебрежительной тираде он позволяет себе употреблять уничижительное «ты», «тебя», «твой» аж целых 11 раз. Для того, чтобы вызвать негативное отношение к Сталину, автор фальшивки вкладывет в «воспоминания» Довженко то, что было актуально в год ХХ съезда ( одновременно, напомню, это был и год смерти кинорежиссёра — Л. Б. ) — лживую версию об активной роли Сталина в создании культа собственной личности: «Ты вождю пожалел каких-то десять метров плёнки… Ты ни одного эпизода ему не сделал… Пожалел, да? Не хотел изобразить вождя!»…

Автор доброй и уважительной статьи о И. В. Сталине «Учитель и друг художника», человек высокой культуры Александр Довженко просто не мог употребить такие обороты, как «грозно тыча пальцем», «злобно вытаращив глаза», «друг Берии», «первый маэстро». Чего стоит, например, такая фраза, более приличествующая языку современного криминального авторитета — «пахана», чем исключительно заботившемуся о своём историческом имидже величайшему государственному деятелю: «Мой совет тебе: исчезай, вроде бы нет и не было тебя»…

Но больная, разгорячённая фантазия фальсификатора и на этом не остановилась. Она измыслила и вставила в уста И. В. Сталина неправдоподобную по своему антисоветизму фразу, которая заставила «Довженко» почувствовать такой дискомфорт, что он готов был «провалиться сквозь землю от возмущения, отчаяния и отвращения»: « Ты работай, как я: думай, что хочешь, а когда делаешь фильм, разбросай по нему то, что любят: тут серпочек, там молоточек, там звёздочку». И не только сказал, но и стал демонстрировать…

Впрочем, этакий разнузданный стиль «воспоминаний» А. Довженко чем-то очень схож с манерой самовыражения самого Хрущёва, в частности, «вспоминавшего» о якобы имевшем место «разгоне», который был учинён И. В. Сталиным бывшему министру госбезопасности Семёну Игнатьеву. Вы только вслушайтесь: «Разочарованный Сталин ему прямо сказал:

— Ты что, белоручкой хочешь быть? Не выйдет. Забыл, что Ленин дал указание расстрелять Каплан? А Дзержинский сказал, чтобы уничтожили Савинкова. Будешь чистоплюем, морду набью. Если не выполнишь моих указаний, окажешься в соседней камере с Абакумовым.

…В нашем присутствии Сталин выходит из себя, орёт, угрожает, что он его сотрёт в порошок. Он требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы».

Или вот такой факт, который приводит в своей книге «Сталин в жизни и легендах» Владимир Суходеев: «После ХХ съезда Н. С. Хрущёв болезненно относился к тем, кто что-то положительное говорил или писал о И. В. Сталине.

Говорят, Хрущёву стало известно, что авиаконструктор А. С. Яковлев продолжает рассказывать о своих встречах с И. В. Сталиным, как он разбирался в авиационной технике и т. д.

Однажды Хрущёв позвонил по «вертушке» Яковлеву и, не здороваясь, сказал: «Яковлев, ты не конструктор самолётов, ты рассказчик о Сталине!

И повесил трубку». Сух. С.293

Для пущей убедительности в том, кому наверняка принадлежат авторские права на «воспоминания» А. Довженко, привожу ещё один агрессивный ор самого Хрущёва, сделанный им в Международный женский день 8 марта 1963 года, во время встречи с литераторами в Доме приёмов на Ленинских горах, когда молодого поэта «оттепели», верного хрущёвца Андрея Вознесенского он осадил таким вот образом: «Предатель! Посредник наших врагов! Ты не член моей партии, господин Вознесенский! Ты не на партийной позиции. Для таких — самый жестокий мороз… Обожди ещё, мы тебя научим. Ишь ты какой Пастернак нашёлся… Получай паспорт и уезжай к чёртовой бабушке. К чёртовой бабушке!». Так виртуозно браниться мог только политический пигмей Никита Сергеевич.