Николай Колибуков: Аджимушкай

- Езжайте, не подохнут ваши дети.

Вот и проем. С ходу опустили тележку в черный зев подземелья и едва скрылись сами, как затрещали немецкие автоматы...

- А мы тут нашли колодец, - доложил Моисееву Коваленко.

Дима Блохин грустно сказал:

- Здесь много умерших бойцов... Кажется, Константин Иванович, будто вчера закончился последний бой...

- Последний? Нет, товарищи, бои продолжаются.

... Отряд разбит на тря взвода. И снова Центральные каменоломни превратились в поле жарких боев. Красно-сталинградцы устраивали налеты на немецкие позиции, уничтожали оккупантов, брали в плен и офицеров и солдат...

Когда наши войска, прорвав "Голубую линию" на Тамани, гнали врага к Керченскому проливу, отряд Константина Ивановича Моисеева еще больше активизировал свои боевые действия. На Царском кургане, неподалеку от входа в Центральные каменоломни, гитлеровское командование попробовало оборудовать главный артиллерийский корректировочный пункт. Партизаны доложили, когда немцы завершат работу. Утром поднялся немецкий аэростат. В подвешенной к нему корзине расположились корректировщики - офицер и несколько солдат. "Из-под земли вышла группа партизан во главе с Димой Блохиным, вооруженная несколькими пулеметами. Немцы заметили партизан, бросили против них роту охраны. Но не помогло. Корректировочный пункт был разгромлен, а аэростат сожжен.

В начале ноября 1943 года группа красносталинградцев во главе с Иваном Веревшшым в бою подбила легковую машину. В ней оказался начальник штаба дивизии СС и штабные документы. Пленных привели в катакомбы. Надя Коротченко перевязала им раны. От пленных узнали, что советские войска высадились на Керченский полуостров. Ночью в поселке Аджимушкай солдаты подземелья на крыше самого высокого дома водрузили красное знамя. Группа разведчиков взяла под охрану свою святыню. Гитлеровцы направили танки. Осколком снаряда было перебито древко знамени. Но знамя не попало в руки врага.

11 ноября к катакомбам пробились подразделения 696-го стрелкового полка во главе с капитаном Петром Подкидышевым. Потом пришел командир полка подполковник Иван Васильевич Сосин. Он, сняв шапку, поклонился солдатам Аджимушкая.

Перед поездкой в Керчь я написал письмо Сосину с просьбой рассказать о событиях тех дней. И вот его ответ,

Письмо Ивана Сосина

"Ваше письмо очень взволновало меня. Вы спрашиваете о событии, свидетелем и участником которого я был почти четверть века тому назад.

Многих бойцов из партизанского отряда "Красный Сталинград" я хорошо помню. Такое не забывается.

11 ноября 1943 года, через несколько дней после того, как наша дивизия высадилась на Керченский полуостров, полку, которым я командовал, было приказано овладеть поселком Аджимушкай и районом каменоломен. Мы легко выполнили этот приказ...

Утром 11 ноября мой батальон, которым командовал капитан Петр Подкидышев, соединился с защитниками Аджимушкайских каменоломен. А уже в десять часов утра я встретился с комиссаром партизанского отряда "Красный Сталинград" Василием Андреевичем Коваленко я командиром отряда Константином Ивановичем Моисеевым. Они показали мне свой штаб, трофеи и пленных гитлеровцев, представили список личного состава партизанского отряда. Мы были удивлены тем, что в отряде много пятнадцати- и шестнадцатилетних подростков и каждый из них - участник многих смелых боевых операций. Кроме трофеев Моисеев и Коваленко передали нам документы и материалы, относящиеся к боевым действиям и жизни советских бойцов и командиров, пленных фашистов, в числе которых оказался начальник штаба дивизии СС.

Потом мы осмотрели катакомбы, колодец, отрытый советскими бойцами в подземелье, сооружения против газовых атак, подземный госпиталь... Всюду мы видели следы необыкновенных подвигов, железной стойкости тех наших боевых товарищей, которые сражались долгие месяцы здесь, в глубоком тылу врага, испытывая невероятные лишения".

Молчат каменоломни. Мы живые, окруженные огромною толпою приехавших поклониться подвигу Аджимушкая, вспоминаем. Говорит Леня Карацуба, бывший матрос, ныне машинист локомотива.

- Ходить в разведку приходилось часто по приказанию нашего командира Михаила Григорьевича Поважного, но больше я ходил добровольно, был молод, ничего не боялся, мстил врагу за погибших товарищей. Однажды попал в переплет: выскочил на поверхность, и тут по мне гранатой. Был ранен осколком в спину, потерял сознание. Потом очнулся все же. Морячки и под землею крепко держали марку революционного матроса. Вот Федя подтвердит, - обращается он к Федору Артемьевичу Силычу.