Райнер Рильке: Письма 1926 года

Из главы четвертой «Увод» (С. 504).

«Как стрелок После зарослей и тревог В пушин у— В тишину твою, Индостан, — человек...» (С. 505).

С. 505.

С. 507.

Тебе, Бога хвалим (лат.)— начальные слова католического церковного песнопения.

Ратсгерр от романтизма — С. 518; 522—523.

С. 523

С. 518—519.

С. 526.

С. 528.

«Детский рай» — глава шестая (С. 528—538).

С. 529.

С. 531.

С. 532, 534, 535.

С. 536, 538.

С. 535.

В конечном итоге (лат.).

Иван Платонович Каляев (1877—1905) — член боевой организации эсеров. Казнен за убийство великого князя Сергея Александровича в 1905 г.

Федор Августович Степун (1884—1965) — русский писатель, публицист.

Имеется в виду рассказ А. П. Чехова «В море» (1883).

Т. е. заслоняешься ею насильно и все-таки не заслонен. Ты это деревья, флаги, листовки, клятва. Ш<���мидт> — письма. (Примеч. М. И. Цветаевой.)

Глава 4-я в рукописи называлась «Стихия» и шла под № 15 (см.: Пастернак Б. Л. Стихотворения и поэмы. С. 275. Далее страницы указываются по этому изданию).

Глава 5-я в рукописи называлась «Марсельеза» и шла под № 7 (С. 275—276).

Из стихотворения Б. Пастернака «Гроза моментальная навек» (С. 148).

Эпизод из выпущенной при переиздании главы № 3, озаглавленной «Письмо о дрязгах» (С. 661—662).

С. 662.

Более подробно пишет Цветаева о поэме «Лейтенант Шмидт» в статье «Поэты с историей и поэты без истории»: «С терпением и вниманием рассмотрим. наконец, эту центральную фигуру поэмы. Но заранее оговоримся: центральная она — чисто условно; любое дерево, мимо которого прошел Шмидт (и которое Пастернак лишь упомянул), любой памятник, на который он поднялся, — в тысячу раз живее, убедительнее и центральнее его самого, со всеми его достоверными письмами, речами и дневниками <...> Почему? Да потому, что Борис Пастернак, в противоположность любому другому лирику, не привел своего героя в соответствие с окружающим, не усилил его, а из уважения к истории: к голому факту и к жизни, «такой, как она есть», — оставил героя, таким, как он был, посреди бушующего вокруг него лирического урагана. Не только не усилил его, но грандиозностью фона — умалил. Просто — убил» (Цветаева М. Соч. Т. 2. С. 421— 422). Ср. также отзыв Цветаевой о поэме «Лейтенант Шмидт» в ее статье «Эпос и лирика современной России» (Там же. С. 376, 384).

Журнал «Благонамеренный», где печаталась Цветаева, прекратил свое существование на втором номере. В июне 1926 г. его издатель Д. Шаховской известил Цветаеву о том, что уезжает на Афон принять иноческий постриг (Неизданные письма. С. 340).

6 июля 1926 г. окончена поэмы «Попытка Комнаты», в основу которой положена приснившаяся Пастернаку встреча с Цветаевой. Позже напечатана в журнале «Воля России» (1928. № 3. С. 32—39); см. также — с. 214—220 наст. издания. В июле 1926 г. Цветаева завершает следующую вещь — «Как живет и работает черная лестница», окончательно названную «Поэмой Лестницы» (Избр. произведения. С. 539—552).

См. примеч. 24 к главе IV.

Опубликовано в кн.: Rilke R. M. Samtliche Werke. Bd. 2. S. 678—679. По-русски (в переводе К. Азадовского) — в кн.:Рильке Р. М. Ворпсведе. Огюст Роден. Письма. Стихи. М., 1971. С. 385.

По-немецки: Dichten ist nachdichten. Развивая эту мысль, Цветаева писала в своем вступлении к выполненному ею переводу отдельных писем Рильке:

«А сегодня мне хочется, чтобы Рильке говорил — через меня. Это, в просторечии, называется перевод. (Насколько у немцев лучше — nachdichten! Идя по следу поэта, заново прокладывать всю дорогу, которую прокладывал он. Ибо, пусть — nach (вслед), но — dichten! — то, что всегда заново. Nachdichten — заново прокладывать дорогу по мгновенно зарастающим следам). Но есть у перевода еще другое значение. Перевести не только на (русский язык, например), но и через (реку). Я Рильке перевожу на русскую речь, как он когда-нибудь переведет меня на тот свет» (Избр. проза. Т. 1. С. 272—273).

Август фон Платен (1796—1835) — немецкий поэт, стремившийся придать своим произведениям «классическую» форму, отчего многие из них становились пластически «холодными» и, как казалось Цветаевой, не вполне соответствовали духу немецкого языка. Цветаева с юных лет хорошо знала и ценила творчество Платена. В 1938 она признавалась Ю. Иваску, что прочитала Платена «от доски до доски» (Цветаева M. Лебединый стан. Перекоп. Париж, 1971. С. 30—31).