Азарий Плисецкий: Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров

У Любы двое детей. Ее младший сын, Лев, живет и работает в Лозанне, он математик, доктор наук. Старший сын, Александр, прожив некоторое время в Швейцарии, вернулся в Новосибирск. У него небольшой бизнес и большая семья. Он влюблен в сибирские просторы и длинные снежные зимы, которые дают ему возможность заниматься любимым спортом — гонками на собачьих упряжках.

К нам часто приезжает моя дочь, Александра Зонина — Санька, как мы все ее любовно называем. Санька появилась на свет в декабре 1988 года в Москве. Ее мать — известный переводчик французской прозы Маша Зонина. Машина мама, Ленина Александровна Зонина, переводила на русский язык крупнейших французских писателей, она же перевела первую часть мемуаров Мориса Бежара «Мгновение в жизни другого». Со второй частью — «В чьей жизни?» — познакомила русского читателя уже Маша. Санька живет с мамой в Париже, так что до Лозанны рукой подать. Александра окончила Сорбонну, пробует свои силы в театральной сфере, увлекается пением, фотографией и помогает с переводами маме. Французский язык для Саньки родной, она знает все его тонкости и может с легкостью найти французский эквивалент любому русскому слову.

Приезжая в Москву, я, конечно же, возвращаюсь домой — в родные закоулки, где оживает память о детстве. Мне все здесь близко и знакомо: квартира на Тверской, где за фасадом нашей сталинки в тесном дворе «спряталось» Саввинское подворье; трехэтажный дом в Щепкинском проезде, казавшийся мне после Чимкента настоящим небоскребом; Театральная площадь, бывшая площадь Свердлова, через которую мы во время воздушной тревоги бегали в бомбоубежище на станции «Охотный ряд»; Центральная музыкальная школа; здание Хореографического училища на Пушечной улице… и, конечно, Большой театр, где все начиналось.

Я довольно часто приезжаю в Москву по приглашению Большого театра на мастер-классы. Получилось как бы возвращение блудного сына после странствий. Счастье, заходя утром в репетиционный зал, видеть у станка замечательных артистов балетной труппы. Давать класс таким танцовщикам — все равно что скрипачу взять в руки Страдивари. В Большом я не только преподаю, но и получаю новые знания, опыт, вижу свежие постановки, знакомлюсь с молодыми танцовщиками. Сам театр уже другой — знакомый, но совершенно обновленный. Однако, встречая билетершу, которая помнит меня еще танцовщиком, или дежурную по этажу, которая при виде меня радостно восклицает: «Ах! Вы снова у нас!», я чувствую тепло дома.

Не прерывается и моя связь с Кубой. Осенью 2016 года я был приглашен на 25-й Международный фестиваль балета, который проходил в Большом театре Гаваны под патронатом Алисии Алонсо. Приглашения поступали и раньше, тем более что первый фестиваль состоялся еще в мою бытность на Кубе. Я не всегда находил возможность прилететь в Гавану, но каждый раз становился свидетелем того, как новые поколения танцовщиков уже без моего участия разучивают балеты, когда-то поставленные мной.

В 2010 году первый танцовщик Лондонского Королевского балета кубинец Карлос Акоста выбрал мою постановку « Сanto vital» для гала в театре «Колизеум» в Лондоне. Концерты с огромным успехом шли в течение недели. Акоста не был моим учеником, он — ученик моих учеников, то есть уже третье поколение. А мои ученики разъехались по всему свету: Хорхе Эскивель сейчас балетмейстер в Сан-Франциско, Пабло Морре — ведущий педагог в Римском балете, Орландо Сальгадо — в Буэнос-Айресе. Особая моя гордость — прославленный премьер American Ballet Theatre Хосе Мануэле Карреньо. Вся эта плеяда продолжает приносить славу Кубинскому балету.

Но вернемся в Гавану, куда я прилетел после многолетнего перерыва. С одной стороны, здесь видны перемены — появились новые машины, модернизированы аэропорты, оснащенные кондиционерами. А с другой — все осталось как было. Когда проезжаешь по улицам и видишь множество надстроенных, заколоченных или полуразрушенных домов, узнаешь ту самую Кубу, которую покинул много лет назад. Все узнаваемо: и Театр Амадео Рольдана на улице Кальсада, где базировалась труппа, и набережная, и гостиница «Капри», в которой поначалу жил, и даже обаятельная безалаберность кубинцев, помноженная на их врожденную необязательность. До сих пор любимое слово на Кубе — « mañana », то есть «завтра».

Я показывал Любе все закоулки, по которым когда-то гулял, возил ее в Барловенто, в спортивный порт, носящий сегодня имя Хемингуэя, показал место, где когда-то стояла лодка, на которой мы рыбачили. Мы побывали в Академии балета имени Фернандо Алонсо, где я дал показательный класс. Руководит ею на протяжении многих лет Рамона де Саа, а среди педагогов — множество моих учеников.