Франц Майер: Из дневника (Иран, 1941-1942)

Я почти уверен, что это шпион, так как знаю К. больше с неприятной стороны, а не как честного и чистого человека. Также возможно, что V.S.{43}, который знает К. и A.Z., подстроил все это, но, будучи разумным человеком, предпочитает оставаться в тени. Однако я боюсь больше первого предположения, чем второго, и благодарен A.Z. за его такт. <...>

17.02.1942 г.

Целый месяц я ничего не писал. Почему? Мои записи, если и представляют интерес, небезопасны. <...>

То, что я дважды вижу Саки, приносит хорошие результаты. <...> Эти люди{44} сидят здесь в четырех стенах и на последние деньги пичкают себя ежедневной прессой. Несмотря на многие обещания, а я не сомневаюсь, что они были искренними, и для этого у меня есть доказательства, мой подробный доклад еще не отправлен. Русские не пропускают ни одного письма. Это, конечно, очень печально. <...>

A.Z. устроил мне встречу с N.D.{45} Мне пришлось ехать три дня, но все прошло гладко, несмотря на полицейский контроль. Если уверения N.D. соответствуют действительности, то наша работа идет хорошо и все зависит от приведения системы в готовность и от того, насколько правильно мы выберем момент. Я обещал N.D. разработать подробный план встречи немцев как в столице, так и в провинции. Поэтому главная работа разворачивается, в основном, в южных районах и в центре города.

Время и обстоятельства покажут, как можно будет использовать племена. Если объединить их под военным командованием, то таким образом можно было бы достичь хороших результатов. Мне кажется необходимым придать всем контрдвижениям определенный религиозный тон и, если это вообще возможно, привлечь из этих кругов на свою сторону выдающиеся умы. Затем создать исламский иранский комитет, который будет искать связи с подобными движениями в Ираке, Палестине и затем вновь в Афганистане, Египте, Сирии, Индии и южной России. Тщательная организация такого движения, которое возьмет на себя определенные религиозные права командовать, значительно облегчила бы положение вещей в смысле "священной" войны.

М.S. привез некоторые подробности (сообщение о работе союзников на аэродромах)... N.D. дал мне список высокопоставленных офицеров в Тегеране... Также заключение ирано-русско-английского пакта. Депутат Ноубахт протестовал больше всех. <...>

08.03.1942 г.

Мне пришлось провести ночь под открытым небом, в стоге сена без одеяла и еды. Я все время боялся, что друг Хассана{46} может увидеть меня. Но я не простудился. А зачем простужаться? Итак, полгода я живу, будучи уверенным, что мое существование может прекратиться в любой момент... Сохейли{47} настроен проанглийски и определенно антирусски. В разговоре с К.Н.{48}, касаясь немецкого наступления на востоке, он заметил: "Наконец мы можем вздохнуть свободно. Раньше мы боялись каждого немецкого удара по англичанам и русским. Теперь я настроен пронемецки". Затем он даже был готов сделать нам предложения по поводу нового режима. Этот фокус и его быстрый ум делают из него подходящего министра для нашего государственного переворота. Что-то вроде маленького Талейрана. Посмотрим, что скажет К.Н.

Если бы только где-нибудь прошла немецкая армия! Пришла весна, и каждый наступающий новый день становится все более невыносимым. Никто не верит, что на востоке все еще зима. Для моих переговоров мне необходимо известие о победе немцев. Мы на Востоке находимся в зависимости от английской пропаганды. Сегодня я готовлю объяснения и предложения для N.D.

09.03.1942 г.

Только что прибыл A.Z., чтобы сообщить мне, что N.D. по разным причинам не может прийти на встречу. Семейные ссоры и недомогание. Сначала я подумал, что он стал слабым. Это всегда надо помнить, когда имеешь дело с восточными людьми. Если бы A.Z. пришел на пять минут позже, я бы ушел. Однако дальнейшие слова A.Z. показали, что мои опасения необоснованны. N.D. работает, и работает хорошо. A.Z. совершенно прав, говоря, что до тех пор, пока мы можем поддерживать связь, мы не должны рисковать. Я снял свой костюм бродяги, грим (черная сажа из печи, намазанная тонким слоем), вымылся и стал разговаривать с A.Z. <...>

Не менее интересна та темная дорожка, по которой К.S. и я снова пришли к контакту. Иранцы, русские и англичане и не мечтали об этом. К.S. теперь, по мере возможности, является осведомителем{49}. <...> В целом кабинет, по-моему, неплохой{50}. По крайней мере, Бадера и Джаханбани иностранцам не удастся подкупить. Я говорил о Сохейли раньше. Только должен добавить, что он был заинтересован в Министерстве внутренних дел и раньше, а также в руководстве парламентом. Отец Джаханбани был убит русскими в Тавризе. Насколько мне известно, Бадер делал все возможное для развития германо-иранской торговли. У него репутация гения в вопросе бюджета. Ахи женат на русской большевичке, и поэтому результат очевиден. Другие для меня не важны. <...>