А. Передрий: Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов

..Я когда-то умру. Мы когда-то всегда умираем...
Как бы так угадать, чтоб не сам, чтобы в спину ножом.
Убиенных щадят, отпевают и балуют Раем.
Не скажу про живых, а покойников мы бережем!

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее на бок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали — гляжу: пред очами не Райское что-то,
Не родящий пустырь, а сплошное Ничто, беспредел!
И среди Ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап, тысяч пять, на коленях сидел.

Как ржанет коренной, я смирил его ласковым словом
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик что-то долго возился с засовом,
И кряхтел, и ворчал, и не смог отворить, и ушел.

И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки, вдруг, с онемевших колен пересел:
«Здесь малина, братва,
нас встречают малиновым звоном!»
Все вернулось на круг, и Распятый над кругом висел.

Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это — Петр Святой! Он — апостол, а я — остолоп!
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Всем нам — блага подай, да и много ли требовал я благ?!
Мне — чтоб были друзья да жена чтобы пала на гроб.
Ну а я, уж, для них украду бледно-розовых яблок...
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб...

Седовласый старик, он на стражу кричал, комиссарил.
Прибежали с ключом и затеяли вновь отворять.
Кто-то ржавым болтом, поднатужась, об рельсу ударил,
И как ринутся все в Распрекрасную ту Благодать!

Я подох на задах, не при старых свечах в канделябрах.
Не к Мадонне прижат Божий Сын, а в Хоромах — холоп!
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок
Жаль, сады сторожат. И убит я без промаха в лоб...

...И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых.
Кони просят овсу, но и я закусил удила!
Вдоль обрыва, с кнутом, по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу — ты меня и из Рая ждала!..