Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке

Но рассмотреть представленный сценарий на худсовете они все же должны были и потому решили: обсудить и отклонить. Мы это поняли сразу же, как только начался худсовет: члены худсовета со скучными лицами лениво выдавливали из себя неприятные для нас суждения, одно сквернее другого.

Тут я должен рассказать, что такое были худсоветы на «Мосфильме». Туда, кроме творческих работников объединения приглашали, в основном, своих людей – близких и дальних родственников, друзей и нужных людей. Платили им неплохо по тем временам, а работа – не бей лежачего. Можно было при желании и не читать вообще сценарий, так как руководство объединения всегда сообщало членам худсовета, в каком случае и как надо вести себя, принимать или отклонять сценарий. И члены худсоветов, естественно, соответствовали.

Как-то я, по просьбе главного редактора «Мосфильма» Нины Николавевны Глаголевой помог написать сценарий пожилому режиссеру студии Василию Николаевичу Журавлеву (снявшему еще в 30-х годах фильм «Пятнадцатилетний капитан») по его, очень смешной идее. Фильм должны были рассмотреть на худсовете в объединении у В. Наумова. Перед худсоветом Журавлев мне грустно сказал:

– Разведка донесла – нас прокатят.

Начался худсовет и все подрял стали хулить сценарий, все на одной ноте и как бы даже одинаковыми голосами. Потом предложили выступить нам, авторам. Журавлев отказался, а я решил выступить. И вот что я им сказал:

– Уважаемые члены худсовета! Вы сейчас высказали нам свое мнение о сценарии. Все вы, при желании, могли узнать, кто такие авторы сценария, что они создали до этого. Но вы имеете представление о нас уже хотя бы потому, что прочли наш сценарий и уже знаете, на что мы способны. А вот мы про вас ничего, к сожалению, не знаем. И потому не можем понять, как нам воспринимать ваши суждения. Будьте так любезны, представьтесь, пожалуйста, расскажите кто вы и каков род ваших занятий.

Такое прозвучало, наверное, на худсовете впервые и члены худсовета неохотно, понукаемые мною «ну, смелее, это простое знакомство, не более!» стали поочередно представляться нам. И вот что выяснилось:половина членов была кандидатами технических наук, двое или трое преподавателями в школе и институте, один – заслуженный учитель, один -стоматолог, одна – домохозяйка, в прошлом выпускница текстильного института и т.д.

– Так вот, дорогие товарищи, – подвел я итог знакомству.- Как выяснилось, никто из вас к искусству кино, а тем более к самому сложному его жанру – комедии!- не имеет никакого отношения.

Поэтому ваше мнение для нас абсолютно ничего не значит.

И мы с Журавлевым ушли с этого худсовета, провожаемые удивленно-обиженными взглядами людей в темных мрачных костюмах и крупнодиоптриевыми очками на носах.

И теперь, слушая, как выступающие хулят мой сценарий «Где находится Нофелет?» я сразу же впал в состояние «дежавю», вспомнил худсовет в объединении у Наумова. А тут еще вбежал, опоздав к началу обсуждения известный кинодеятель по фимилии Толстых (имя не помню), кандидат или доктор философских наук и я услышал, как он спросил у главного редактора объединения (Сахаров, кстати, на этот худсовет не явился, мне кажется, по этическим соображениям), что обсуждают. Тот протянул ему заявку – можешь, мол, быстро ознакомиться.

И вот после всех выступивших, взял слово Толстых. По тому, как он начал свою речь, сразу стало ясно, что он ни чета всем остальным членам худсовета, всем этим преподавателям, учителям, стоматологам и домохозяйкам, ясно было, что это главная ударная сила сценарно-редакционной коллегии, этакий «виртуоз пера, акробат фарса, шакал ротационных машин»...

Вот что он, в результате, сказал:

– Я думаю, ребята не должны огорчаться творческой неудаче. Неудачи должны только подстегивать! Сошлюсь на свой опыт: я три года делал свою докторскую диссертацию и вдруг в какой-то момент понял, что делаю не то. И я начал все сначала и в итоге блестяще защитил свою диссертацию...

От «последнего слова» после его выступления я, как автор «Клуба 12 стульев» просто не мог отказаться.

– Я благодарен всем выступившим и особенно доктору Толстых, – начал я. -И вот почему. Его выступление, в отличие от всех предыдущих, вселило в нас надежду, что сценарий у нас, возможно, неплохой, может быть даже хороший. И вот почему:если человек три года работает над диссертацией и не понимает все эти три года, что делает не то, что надо, может ли этот же человек за 10 минут, ознакомивщись с чужой заявкой и не прочитав сценария, понять, сделали мы «то» или не «то»?!