Вальтер Запашный: Риск, борьба, любовь

— Дайте же полный свет! — вне себя от ярости заорал я, дернув струбцину так, что сбруя разорвалась.

— Свет, дайте свет! — пробасил испуганный инспектор манежа.

— Свет! — кричали Ионис с Гасюнасом.

Освободившись от ремней, Цезарь погнался за тиграми, а я кинулся на манеж наперерез ему. Лев злобно рычал и цеплял всех тигров, попадавшихся на пути. На ковре показались следы крови.

Наконец дали свет. Гасюнас, Рыжик и Афанасьев зажгли факелы и на длинных вилах протянули их между решетками. Стоявший на шланге дядя Володя Ринглер поливал дерущихся тигров из брандспойта. Спасаясь от струи и более крупных хищников, ягуар бросился на решетку, но сорвался и, словно сумасшедший, заметался у двери, в кровь оббивая себе морду о металлические прутья.

— Оркестр! — кричал я.

— Оркестр!! — орали рабочие.

— Оркестр! — голосили в проходах артисты.

Дирижер нас не слышал. Наконец Гасюнас метнул в оркестровку дюралюминиевую палку. По иронии судьбы, снаряд угодил прямо в саксофониста. Оркестр смолк.

— Маэстро, я же просил не форсировать звук! — заорал я.

Габиридзе повернулся ко мне и смотрел ничего не понимающими глазами.

— Пауза! — громко прокричал я, доставая из-за пояса наган. — Пауза, осел несчастный!

Хищники метались по клетке, бросались на решетку, дрались. Зрители первых рядов бежали вверх, сверху бегущих толкали обратно, вниз. Стоял кромешный ад. Следом за мной выхватил ракетницу и Гасюнас. Рассмотрев, где находится Багира, я выбежал на манеж и стал хлестать арапником дерущихся животных, одновременно стреляя направо и налево из нагана. Звери, огрызаясь, убегали. Некоторые, заняв свои места, с удивлением смотрели на меня, явно не узнавая. Ринглер, разнимавший животных струей воды, щедро обливал и зрителей, и нас с Гасюнасом.

Внезапно из зала раздался выстрел. Я вздрогнул: в публике полно военных, стреляют боевыми патронами! Отвлекшись, я на долю секунды потерял из поля зрения Багиру. Этого оказалось достаточно, чтобы тигрица немедленно прыгнула мне на спину. Передние лапы убийцы сдавили грудь, и я с усилием прижал их локтями. Пасть с громадными клыками раскрылась, чтобы сомкнуться на моем затылке. Падая, я инстинктивно схватил Багиру за бакенбарды и, не давая сомкнуть челюсти, плотно вдавил свой затылок в ее нёбо. Большие пальцы сами легли на нервные подчелюстные узлы, и я жестоко надавил на них. Я понимал, что сейчас моя жизнь зависит только от того, отпущу я бакенбарды или нет, и потому с еще большей силой стал втискивать затылок в пасть зверя. Тигрица не рвала меня, просто старалась освободиться. Задыхаясь, она скребла мои бедра и спину задними лапами, нанося растопыренными когтями глубокие раны.

«Держать! Только держать!» — стучало в голове. Но руки ползли. Горячее дыхание зверя не давало дышать. Почти теряя сознание, я увидел над правым глазом кончик клыка, по которому скользил пузырек пены. Второй клык давил мне на горло. В шее что-то хрустнуло.

Я, как клещ, вцепился в людоедку:

— Подавись, сука! — И еще плотней прижался к горячему нёбу.

Рывок за рывком делал зверь, приподнимая меня и ударяя об пол. Ногами я старался обхватить туловище Багиры. Но приподнятый в очередной раз, почувствовал, что тигрица освобождается. Уже передние лапы стояли по обеим сторонам моего тела. Она перенесла их мне на спину и сделала страшный рывок…

И тут произошло чудо. Приоткрыв глаз, засыпанный кровавыми опилками, я увидел уже не лапы, а ботинки. Это Афанасьев, Ионис и брат Мстислав вбежали в клетку и принялись по чем попало палками колотить Багиру, нередко попадая и по мне. И все же тигрица вырвалась, собираясь кинуться на меня снова, но оглушительный выстрел Иониса отбросил ее в сторону.

Перевернувшись, Багира вскочила, однако я уже стоял на ногах. Из зрительного зала раздался второй выстрел. Просвистев, пуля ударилась в прут решетки и рикошетом ушла куда-то. В толпе, сгрудившейся на лестнице; послышался женский вскрик.

— Не стрелять! — заорал я что было силы.

Ионис, размахивая палками, прикрывал Мстислава и Афанасьева. Струя воды не давала Багире подойти достаточно близко. Тигры, шедшие на помощь убийце, остановились. Вырвав палку из рук Иониса, я швырнул ее в тигрицу. Тут же, оглянувшись, с ужасом увидел, что центральная дверь, ведущая в зрительный зал, распахнута настежь и по направлению к ней стремительно движется Жанна. Видно, спешившие мне на помощь забыли закрыть дверь.

— Дверь! — заорал я. — Закройте дверь!