Екатерина Мишаненкова: Грейс Келли. Принцесса Монако

Пресса сделала из этой поездки романтическую историю, напомнив всем, что в случае отсутствия у Ренье наследника Монако потеряет независимость и станет частью Франции. Это было не совсем так, но зато как красиво звучало! Публика с восторгом следила за принцем, отправляющимся в путешествие, чтобы найти свое счастье и спасти свою страну.

И вот 25 декабря 1955 года князь Ренье в сопровождении духовника, личного врача и супругов Остин нанес визит семье Келли. Встреча прошла, как говорится, в непринужденной дружеской обстановке, чему немало способствовал отец Такер, сразу понравившийся Джеку Келли. «Мой отец с первого взгляда мог распознать священника-ирландца, — рассказывала об этом знакомстве Пегги. — «Отец Такер, — сказал он, — присаживайтесь, и я угощу вас сигарой».

Грейс держалась напряженно и заметно нервничала — она знала о том, что князь приехал в Америку за невестой, и понимала, что это не просто визит, а знакомство с ее семьей. К тому же она и сама в тот момент еще не знала, что ответит на предложение Ренье, если тот все же его сделает. Тот в свою очередь вел себя по-светски непринужденно и совершенно открыто оказывал ей знаки внимания. Было ясно, что он для себя уже все решил.

На следующее утро Грейс и Ренье поехали на загородную прогулку, а когда вернулись, по словам Маргарет Келли, было видно, что когда князь сделает предложение, Грейс его примет — она заметно успокоилась, выглядела радостно, уверенно и явно больше не мучилась сомнениями.

Супруги Келли к тому моменту уже тоже знали о намерениях гостя, причем совершенно точно — отец Такер все им рассказал еще накануне вечером. И хотя Джек продолжал относиться к иностранцам, пусть и титулованным, с подозрением, на всякий случай считая их всех проходимцами (к тому же он слабо представлял себе, что такое Монако и где это находится), но поводов для возражений у него не было — Ренье был католиком, в браке прежде не состоял и занимал высокое положение.

Что же, все формальности были соблюдены, и когда 28 декабря Грейс приехала в Нью-Йорк на урок вокала (она уже подписала договор на участие в еще одном фильме), она сразу позвонила подругам и сообщила им, что выходит замуж. Потом они еще целый день гадали, кто же этот счастливый избранник, а когда Грейс уже при личной встрече назвала имя князя Монако, долго не хотели верить. Впрочем, это вполне объяснимо — они же не знали об их переписке, а представить себе, что за пять дней можно познакомиться, влюбиться и решить пожениться, довольно сложно.

Я действовала, повинуясь инстинкту. Но с другой стороны, я всегда так поступала. Просто нас свел случай как раз в то время, когда мы оба созрели для брака. В жизни каждого из нас наступает момент, когда надо выбирать.

Новость о том, что князь Монако женится на голливудской звезде Грейс Келли, распространилась по Америке со скоростью света. Уже на следующий день все газеты запестрели статьями и фотографиями, строя самые фантастические предположения о том, как развивался их роман. Всю эту шумиху радостно поддерживали на «Метро-Голдвин-Майер», где сразу поняли, что такая реклама бывает раз в сто лет.

Ренье это не слишком понравилось, он считал, что его личная жизнь — его личное дело, и не собирался пускать репортеров дальше гостиной. Но Джек Келли, лучше представлявший, что такое американская пресса, а главное всегда любивший быть в центре внимания, быстро объяснил ему, что от журналистов все равно не скрыться, а значит надо самим срежиссировать «спектакль» для репортеров и фотографов.

Было устроено два вечера с участием прессы — в Филадельфии в кругу семьи и на благотворительном балу в Нью-Йорке. Ренье это сильно раздражало, и он даже обронил несколько фраз насчет того, что он не собственность «Метро-Голдвин-Майер» и не обязан улыбаться перед их камерами. Впрочем, дальше небольшого ворчания дело не зашло.

А Грейс среди всей этой шумихи нужно было еще уладить кое-какие личные дела, чтобы начать новую жизнь с чистой совестью. Она написала о своей помолвке Джину Лайонзу и Жан-Пьеру Омону, а с Олегом Кассини попрощалась лично.

Встретилась она и с Доном Ричардсоном, с которым даже поделилась своими страхами. «Она сказала, что к ней приходил священник, чтобы обсудить религиозную сторону дела, и что при этом присутствовал врач, который должен был сделать заключение, что Грейс не страдает бесплодием, — рассказывал он много лет спустя. — Она сказала, что ей не избежать гинекологического кресла и связанных с ним разглядываний и ощупываний. Ее беспокоило не столько бесплодие, сколько девственность. Неизвестно, что там хотел разглядеть врач, однако она ужасно волновалась».