Петер Энглунд - Первая мировая война в 211 эпизодах

Сейчас они находятся в резерве в Варшаве, стоят лагерем на большом поле в Мокотове. Андрей Лобанов-Ростовский — сапер русской армии [17] Нечто вроде военного инженера, задачей которого было строительство укреплений, а также минирование и разминирование дорог. и гвардейский офицер, поручик, — чин этот получен скорее благодаря происхождению, чем заслугам. Утонченный молодой человек двадцати двух лет, он читает книги запоем, прежде всего французские романы, но любит также и исторические сочинения. Лобанов-Ростовский хорошо образован (он не только изучал право в Санкт-Петербурге, но и учился в Ницце и Париже), по характеру немного боязлив, не очень крепкого телосложения. (Отец его служил дипломатом.)

Начало войны стало для него сильным переживанием. Каждую свободную минуту он бегал в город и там, в возбужденной толпе, протискивался к редакциям газет, чтобы прочитать вывешенные телеграммы. Возбуждение достигло предела, когда распространилась новость об обстреле Белграда, и спонтанные демонстрации в поддержку войны прокатились по тем же самым улицам, по которым несколько дней назад шли забастовщики. Он видел, как толпа останавливала трамваи, вытаскивала офицеров из вагонов и с криками “ура” подбрасывала их в воздух. Особенно запомнился ему подвыпивший рабочий, обнявший проходившего мимо офицера и чмокнувший его, так что все вокруг засмеялись. Август выдался пыльный, непривычно жаркий; он, как и все офицеры, скакал верхом во время всех этих долгих маршей, но, несмотря на это, чуть не терял сознание на грани солнечного удара.

В боях он пока еще не участвовал. Самое страшное, что ему до сих пор довелось увидеть, так это пожар в маленьком польском городке, где они были расквартированы; тогда новобранцы, обуреваемые шпиономанией, убили восемь евреев под предлогом, что те якобы мешали тушить пожар [18] При этом голословно утверждали: расправа свершилась потому, что пожар служил немцам сигналом о присутствии в городке русских войск. . Атмосфера накалилась до предела.

В два часа бригада построилась на поле, перед множеством маленьких палаток. Настало время богослужения. В середине литургии произошло нечто необычное. Солнечный свет померк. Взглянув на небо, они поняли, что это неполное солнечное затмение. Многие усмотрели в этом зловещий знак. Явление произвело “неизгладимое впечатление”, в особенности на более суеверных солдат.

Сразу же после богослужения все разошлись. Части бригады начали погрузку на ожидающий их поезд. Как обычно, это заняло больше времени, чем планировалось. Уже наступила ночь, когда подошла очередь Лобанова-Ростовского. Но и после погрузки все тянулось в замедленном темпе. Поезд неспешно катился по рельсам в ночь, на юг. Это привычное ощущение от путешествия на поездах 1914 года: медлительность. Вагоны, переполненные солдатами, двигались подчас со скоростью велосипедиста [19] Причина понятна. Армии передвигались согласно тщательно разработанному и невероятно сложному графику, где одной из предпосылок этих сложнейших расчетов сотен тысяч отправлений и прибытий была скорость движения, принципиально неизменная и по необходимости малая. Некоторые утверждали, что во время движения поезда можно было успеть нарвать цветов у железнодорожной насыпи, но это кажется преувеличением. Хотя наверняка кто-то пытался и нарвать цветов тоже. . Железные дороги были забиты составами, которые в этот период войны часто шли в одном и том же направлении и с одной-единственной целью. Вперед. На фронт [20] В то время Россия, в рамках масштабной программы военной модернизации, проводила обустройство и железных дорог. Прежде всего строительство железных дорог в русской Польше сильно напугало германский Генштаб. Чем быстрее можно собрать армию и выдвинуть ее против врага, тем больше шансов на победу. Это аксиома. Немецкий план Шлиффена — который в общем-то и планом не являлся, а был простой памятной запиской от 1905 года, фиксировавшей положение дел после разгрома России Японией, — основывался на том, что русские не успеют перейти к действиям, прежде чем будут побеждены французы. И важным фактором в этих прогнозах были железные дороги. Еще в 1910 году русская армия могла использовать всего 250 составов для проведения мобилизации, — для сравнения можно упомянуть транспортную сеть в районе Кельна: 700 поездов на тот же период времени. Русская программа модернизации предполагала увеличение количества составов и перенесение их разгрузки ближе к немецкой границе. .