Я даю себе право на два поздних возвращения в неделю. Я теперь совсем не пью вина, снова перешла на колу и витаминную воду. Мне был прописан отдых, так что я провожу время дома, но никогда не сижу без дела, все время думаю о следующем выходе на люди. Я снова увлекаюсь арт-терапией, много слушаю музыки. Читаю.
Завела страничку в «Фейсбуке», я хочу больше друзей, даже виртуальных. Редактирую свою «стену», отвечаю на послания.
Наводя порядок, я сегодня нашла несколько листов стэффордской бумаги, которые я купила в магазине «Каллиграф». На свету рассматриваю каждый базовый цвет – красный, желтый, синий. На одном листе пишу слова, украденные у светозарной певицы Барбары:
«Скажи, когда же ты вернешься? Скажи, хотя бы знаешь ты?»
Барбара. Я складываю лист вчетверо, засовываю в конверт с подкладкой из синего шелка, надписываю адрес Янна – медленно, чтобы ничего не перепутать, – и кладу письмо на письменный стол. Остается только выбрать дату для отправки.
Сегодня я лежу без сна. Приступы бессонницы еще случаются, когда я думаю о возможности новой трансплантации. Тара спит рядом. Я стараюсь не шевелиться. Зажигаю лампу возле кровати и беру книгу, которую отец подарил мне, когда я была в больнице. Я начинаю читать биографию этой удивительной женщины, героини, которая заставила меня верить в людей больше, чем в богов. В этот ключевой период моей жизни я ищу смысл, мне хотелось бы верить в Бога.
Тара во сне положила руку мне на живот. Я прикрываю ее своей ладонью. Поворачиваю голову к дочке, смотрю на ее закрытые глаза, впитываю розовый цвет ее кожи, наклоняюсь к ее лицу и слежу за тем, как подрагивают веки, смотрю на приоткрытый рот, чуть запекшийся от глубокого дыхания, на длинные волосы со всевозможными оттенками русого. С первых страниц меня поражает одна фраза. В нескольких словах героиня упоминает о травме, пережитой в детстве. Я на секунду прикрываю глаза, слушаю легкое сопение Тары рядом с собой, мерный и замедленный шум города за оконными стеклами и звук воды, тихо капающей в ванной, и погружаюсь в грезы, во мне рождаются образы, звуки, запахи…
Я в Бельгии, в Остенде, в 1914 году…
Я вся дрожу, сидя в мощном высоком автомобиле отца. Мотор оглушительно ревет как дьявол. На мне шлем, подогнанный по голове, подбитый изнутри кожей, и стеклянные очки, которые ветер прижимает к лицу. Я смотрю на отца, гордящегося тем, что водит эту современную машину, гордящегося мной. Он говорит мне «ангел мой». Как всегда по воскресеньям с начала июня, мы вдвоем едем на пляж. Робкое лето начинает подсушивать поля, сезон цветов закончился. Сегодня ветер дует сильно, воздух свеж, почти прохладен. Чайки перелетели к земле и носятся в воздухе низко. «К непогоде!» – сказала бы тетя Мария. Отец оптимист и утверждает, что солнце еще проглянет. Меня зовут Мадлен. На мне ажурный пляжный костюм из белого хлопка с вышитыми моими инициалами, сделанный на отцовской фабрике. Мне шесть лет, и я совершенно счастлива. На пустынном пляже отец раздевается и надевает купальный костюм, ничто его не остановит. Даже высокие волны, которые застилают горизонт. Я сажусь, укутываюсь большим платком и обхватываю колени руками. Я улыбаюсь отцу, он победно поднимает палец и проходит первую полосу волн, ложащихся белой пеной на песок. Он уходит еще дальше, подняв руки, и успокаивающе машет мне. Но как далеко он зайдет? Когда же он вернется? Еще одна череда волн, ветер крепчает, море вздувается. Я перестаю видеть отца. Я встаю – может быть, мне не хватает роста увидеть его. Подхожу к краю волн, подпрыгиваю, пытаюсь разглядеть его. Вот, увидела. Почему он машет руками? Так странно, обеими одновременно.
Теперь идет огромная волна. Я отступаю назад. Теряю отца из виду…
Чуть позже меня замечает дама, которая прогуливает своих собак. Я в слезах.
– Что случилось, девочка?
– Там папа, я не вижу папы.
Девочка позже станет сестрой Эмманюэль, сестричкой всех обездоленных.
Она рассказывает в своей книге, что в тот день, движимая решимостью встретиться со своим погибшим отцом, она решила стать невестой Христовой. Девочка из благополучной семьи торговцев кружевами, сестра Эмманюэль отправилась в средоточие бедности, в грязь нищих кварталов Каира. Она прикасалась к прокаженным, отверженным, она жила и преподавала среди тех, чьей обязанностью является вывоз городских отбросов…
Сестра Эмманюэль заставила меня поверить в доброту. Когда-нибудь я съезжу в департамент Вар, в Кальян, и постою возле ее могилы.
Читать дальше