Алимжан Тохтахунов - Мой Шелковый путь

Позже она закончила МГИМО и ГИТИС, затем аспирантуру и защитила кандидатскую.

Ей, конечно, значительно легче идти по жизни, чем многим другим, потому что я помогаю ей во всем (по крайней мере, материально). Это с одной стороны. А с другой — мое присутствие нередко мешает ей грязными сплетнями и пересудами, как мешает любому ребенку, чьи родители носят громкое имя, которое склоняется средствами массовой информации на все лады. Но Лола справляется с ситуацией, и по ее лицу никто не скажет, что она сильно устает, хотя у нее практически нет свободного времени. Многие считают, что дети богатых родителей непременно живут легко и беззаботно, всегда окружены уютом и вниманием. Однако это не так.

Помимо Лолы, у меня есть сын Миша, который делает карьеру в медицине. Кроме того, есть еще Дима. Его судьба разительно отличается от судьбы Лолы. Во-первых, он мой внебрачный ребенок, но для нормального отца это не имеет принципиального значения. Сын есть сын. Плоть от плоти. Во-вторых, поначалу он жил далеко от меня. Я был молод и не очень осознавал, что такое родительская забота.

Дима жил в Ташкенте, и там с ним случилась беда. Настоящая беда. Играя с мальчишками на железной дороге, он прыгал, бегал, цеплялся за проходившие поезда, и ему отрезало ногу. Отрезало в прямом смысле слова. Вагон проволок его метров сто, а нога осталась лежать далеко в стороне. Дима попал в больницу.

В то время я находился в Москве. Узнав о случившемся, я сразу же позвонил Иосифу Кобзону, который гастролировал в Ташкенте, и попросил его помочь.

— Алик, сделаю все, что в моих силах, — заверил Иосиф.

Он не стал говорить, какие есть возможности и есть ли они вообще. Он просто начал действовать. В результате Диме ногу пришили. Не знаю, как бы все закончилось, если бы не вмешательство Кобзона, но полагаю, что мой сын остался бы одноногим. Скажу прямо, не всем так везет, как повезло Диме, если к данному случаю вообще можно применить слово «везение».

Итак, ногу пришили, но она плохо прижилась.

В 1991 году, когда я, живя в Германии, собирался наведаться в Москву, Дима позвонил мне. Он был грустен.

— Пап, можно к тебе в гости?

— Куда?

— В Кельн. Я очень хочу выбраться отсюда.

По его голосу чувствовалось, что ему плохо.

— Дима, я собираюсь в Москву. В Германию ты сейчас не сможешь, потому что у тебя нет паспорта. В Ташкенте быстро его не выправишь. Через пару недель я буду в Москве, приезжай туда.

— Ладно…

И сын приехал — маленький, чахлый, запущенный, как бездомная собачонка. Он сильно хромал, даже не хромал, а передвигался, как сломанная кукла. Причиной тому была покалеченная нога — она была на восемнадцать сантиметров короче здоровой!

— Папа, а когда мне сделают паспорт, ты заберешь меня в Германию?

Я не знал, что ему ответить. Он был инвалид и чувствовал свою ущербность. Он был жалок. Он просто хотел убежать из той страны, где над ним смеялись и где он никому не был нужен. Бегство никогда не бывает хорошим выходом.

— Дима, ну как я повезу тебя такого в Германию?

— Ты стесняешься меня, папа? — печально спросил он.

— Нет. Но что ты там будешь делать?

Он пожал плечами, подумал и бросил на меня умоляющий взгляд.

— Тогда положи меня в больницу. Пусть мне вылечат ногу.

— В какую больницу?

— В ЦИТО. Я все выяснил. Там по методу Илизарова наращивают кость.

У меня не было прямых контактов с ЦИТО, и я решил обратиться к Отари Квантришвили, который мог посодействовать в этом. В тот же день я объяснил ему по телефону мою беду, и Отари Витальевич позвонил Миронову в ЦИТО. Тот принял Диму и сказал, что через два дня можно делать операцию. Лечение началось, и оно оказалось малоприятным. Несколько раз моему сыну ломали ногу, наращивали хрящ… Так Дима провел два года, мужественно перенося боль и живя с надеждой на то, что ему все-таки удастся стать нормальным человеком.

И чудо свершилось! Когда в 1993 году Дима приехал ко мне в Париж, он едва заметно прихрамывал, но его ноги были одинаковой длины. Посторонний человек даже не обратит внимания на его легкую хромоту.

— Поздравляю, — сазал я ему.

Он улыбнулся и произнес: «Спасибо, папа».

Глядя на него, я радовался. У меня был красивый сын, полный жизни и энергии.

— А теперь займемся делом, — предложил я ему.

Прежде всего я имел в виду учебу. В Ташкенте он совсем не учился, а для жизни в Европе, о которой он, похоже, мечтал, Диме требовалось знание иностранного языка. Я на себе познал, что такое жить за границей и разговаривать только через переводчика. И я устроил Диму в школу Берлиц. Четыре месяца он по шесть часов в день учил английский язык.