Борис Григорьев: Бестужев-Рюмин. Великий канцлер России

В.Л. Долгорукий входил при Петре II в Верховный тайный совет и активно поддерживал требования «верховников» по ограничению полномочий царицы Анны Иоанновны. По словам герцога Лирийского, он был умён и недурён собой, заслужил имя хитрого и искусного дипломата, владел несколькими языками и был приятным собеседником: «Вместе с тем он очень любил взятки, не имел ни нести, ни совести и способен был на всё по корыстолюбию». После расторжения Кондиций был назначен губернатором в Сибирь, но по дороге был арестован, лишён всех званий и наград и сослан сначала в родовую деревню, а потом в Соловецкий монастырь. В 1739 г., в связи с повторным следствием по делу его племянника, бывшего временщика И.А. Долгорукого, был переведен в Шлиссельбургскую крепость и после повторного следствия, как и его родственник С.Г. Долгорукий, казнён (обезглавлен).

Сын первого канцлера России (1709) Г.И. Головкина (1660–1734) и брат вице-канцлера (1740–1741) М.Г. Головкина (1699–1755).

Куракин Борис Иванович (1676–1727), один из талантливейших «птенцов» Петра, государственный деятель и дипломат. С детских лет при Петре I, участник его воинских «потех», был послан на учёбу в Венецию, участвовал в Нарвском и Полтавском сражениях, выполнил целый ряд ответственных дипломатических поручений Петра и содействовал созданию мощной антишведской коалиции. Участник Утрехтского конгресса (1711–1713), посланник в Гааге (1711), Лондоне (1712) и Париже (1724), участник Аландского мирного конгресса (1718–1719). Прожив долго за границей, говорил на странном наречии — смеси русского, итальянского и французского языков.

По характеристике герцога Лирийского, посла Испании при дворе Петра II, фельдмаршал В.В. Долгорукий из всех русских вельмож «более всех приносил чести своему отечеству»; Д.М. Голицын «был человек сведущий, но чрезвычайно злой, несносно тщеславен и до невероятности горд», в то время как его брат фельдмаршал Михаил Дмитриевич был человеком умным и благородным, хорошо знающим военное дело и любим войсками — «словом, это был истинно великий человек»; В.Л.Долгорукий, по словам герцога, был умён и недурён собой и заслужил славу искусного и хитрого дипломата; Апраксин имел посредственные способности, но был храбр и решителен и довольно прозолив. Был склонен к сохранению старых допетровских обычаев и не любил иностранцев. Страдал корыстолюбием и едва не погиб из-за этого, но «отделался деньгами», графа Ягужинского испанец называл одним из способнейших людей в России. См.: Я. Гордин. «Между рабством и свободой».

Антон Мануилович Девиер, сын португальского торговца, был женат на сестре Меншикова Анне. В поле зрения Петра I попал в 1697 г. в Голландии, когда служил юнгой на голландском судне. Стал личным денщиком царя, потом генерал-адъютантом, капитаном гвардии, графом. Будучи полицмейстером столицы, сформировал полицейский штат, создал пожарную часть, осуществлял благоустройство города. В 1739 г. назначен начальником Охотского порта, способствовал подготовке 2-й Беринговой экспедиции, основал штурманское училище. При Елизавете Петровне из ссылки освобождён, восстановлен во всех чинах и титулах, был опять назначен генерал-полицмейстером Петербурга.

Фёдор и Авраам (1685–1783) Веселовские, бывшие царские дипломаты, попросили убежища в Англии. Авраам был замешан в дело царевича Алексея, а Фёдор, попав из-за него в опалу, отказался выехать в Копенгаген, как приказал царь. Пётр I под предлогом растраты братьями посольских денег потребовал их выдачи, но король Георг I отказал в этом, сославшись на священное право убежища. Фёдор Веселовский уже при Анне Иоанновне вступил в контакт с вице-канцлером А.И. Остерманом и стал снабжать его важной информацией. Вернуться в Россию ему в 1742 г. разрешила Елизавета Петровна.

Двое сыновей А.П. Бестужева-Рюмина умерли ещё в младенчестве, выжил один сын Андрей (см. далее). Есть данные о том, что у него была дочь: то ли это был четвёртый ребёнок, то ли её спутали с умершим в младенчестве вторым сыном.

Вице-канцлер контролировал в это время всё, что происходило не только за пределами страны, но и внутри её. Когда главный интендант Москвы обратил внимание московского губернатора графа С. Салтыкова на то, что у задних ворот Кремлёвского дворца обнаружили тараканов, губернатор ответил: «…Извольте ехать сей день к его сиятельству графу Андрею Ивановичу Остерману: то его сиятельство покажет вам секрет, чем тараканов выводить». Недаром Остермана заглазно называли Оракулом.