Николай Тихонов: Ленинградские рассказы

А вот другой раз между нами и немцами, на ничьей земле, такой рев мы услышали, что сразу поняли - это не человек кричит и не машина. Пошли разведчики наши и видят - на минном поле медведь сидит. Подорвался рыжий на мине. Сидит, за ногу держится и орет, бедный, шагу шагнуть не может. Жалко его стало. Хотели наши пойти его вытащить, а немцы тоже его разглядели и давай по нему из пушек палить. Из маленьких. Тут ночь наступила, а утром нет медведя. Наверно, его убили немцы и к себе утащили. Пошли смотреть - медведя нет. А на обратном пути смотрим - кто-то так ловко все минные поля обошел и след интересный, тонкий, острый. Один боец-охотник сказал: "Это лиса наследила. Ишь, все мины обошла, вот какая хитрая, не то что мишка косолапый!"

Но идем-ка на кухню, а то, слышишь, обстрел начался. Там потише, там я тебе еще что-нибудь расскажу.

И они пошли на кухню, потому что обе были обстрелянные и хорошо знали, что такое обстрел их района.

"ОНИ ВОШЛИ В ЛЕНИНГРАД"

Побежали дети на улицу, а там пленных немцев ведут. Немцы худые, небритые, с волчьей щетиной, глаза тусклые, как будто пыль в них набилась. Идут, руки в шинель засунув, как неживые. Шарфами шеи обмотаны. Ни на кого не глядят. И только по сторонам глазами, нет-нет, быстро посмотрят. Еще бы - по ленинградским улицам идут! Они мечтали, что с музыкой и со знаменами пройдут по Ленинграду, а тут автоматчики и девушки с винтовками их ведут, в плен попали разбойники.

Стали одного допрашивать: откуда он, какой части, сколько воюет. Он говорит, что воюет давно. Тогда спросили, нравится ли ему воевать. Он говорит:

- Сначала нравилось. Я пил французское вино в Париже, пил голландский джин в Роттердаме, венское пиво в Австрии, гулял по Софии, курил македонский табак в Югославии, и мне очень нравится русская водка, ваши меха и черная икра. Мы не собирались долго воевать у вас. Я думаю, что мы вас скоро разобьем. Русские будут все уничтожены, как и другие народы, и останется одна Германия. Так нам сказали командиры.

- А почему вам теперь не нравится воевать?

- Потому что у вас так много танков, пушек и самолетов, что я просто не понимаю, откуда вы их берете. И потом, все русские так ненавидят фашистов, что нельзя даже в лес пойти одному. Там партизаны. Я танкист, и то они два раза подбивали мой танк. И потом, так холодно, как на полюсе. И нет ни водки, ни мехов, ни икры - одни пули и снаряды.

- Мы знаем, - сказали ему, - что вы давили своим танком женщин и детей.

Немец сразу испугался, посинел от страха и заерзал на табуретке:

- Я давил только два раза, и то каких-то старика и старуху. И не по своему желанию. Мне приказал офицер. Он сказал, что они не признают Гитлера и верят, что русские победят. Я прошу меня не убивать. Я не виноват. Виноват Гитлер и мой фельдфебель Гофман. Я только слушался их...

А другой был немецкий летчик, ас, он летал только ночью. Он сказал:

- Я бомбы бросал на Лондон, на Варшаву, на Белград, на Ленинград, но я никогда не видел этих городов. Я бросаю ночью, когда темно, а утром я сплю. Мне очень хочется знать, какой знаменитый летчик меня сбил.

- Вас сбил, - ему говорят, - молодой, начинающий летчик.

- Не может быть! - сказал немец. - Я прошу разрешения на него посмотреть.

Пришел наш летчик, взглянул на немца, как на затравленного волка. А немец говорит:

- Мы два знаменитых летчика, будем знакомы.

Наш посмотрел на него так, что немец опустил глаза, и сказал:

- Мы уже знакомы: я тебе две очереди влепил в самолет, так что ты четыре раза вверх ногами перевернулся в воздухе.

Третий немец сказал:

- Нас обманул Гитлер. Сказал, что мы под Ленинградом будем только три дня воевать. И что много хороших вещей в городе и все нам достанутся. Что русские будут на нас работать, а мы будем ездить на машинах и наводить порядок. А вместо этого я весь грязью оброс, похудел, поседел от страха, всех друзей потерял, а теперь и самого в плен взяли. Теперь я вижу, что Ленинграда не только мы не возьмем, а все под Ленинградом останемся, а кто уцелеет, тех в Сибирь, к белым медведям вы отправите жить...

Вот такие были немцы под Ленинградом, и скоро им всем пришел конец.

27 ЯНВАРЯ 1944 ГОДА

Волна артиллерийского грохота прокатилась над Ленинградом. Небо зацвело ракетами - зелеными, красными, желтыми. Прожектор встал, как белый мост в черное вечернее зимнее небо. Багряные вспышки освещали снежные крыши. Залпы раскатывались над Невой.

И никто из ленинградцев не побежал в убежище, в укрытие, никто испуганно не прижался к стене, застигнутый такой канонадой на улице. Нет, улицы, набережные, площади были покрыты толпами радостно шумевших людей. Они смотрели, как гасли, ударяя в невский лед, разноцветные ракеты, как новые ракеты взмывали под самый купол ленинградского неба, как перекрещивались прожектора, впервые не искавшие вражеских самолетов.