Виктор Виткович: Сказка о малярной кисти

Увидев это из-за крыльца своего домика, Абракадабр неслышными шагами взбежал за ними по лестнице, снял у себя с двери табличку «Закрыто на переучёт» и, чтобы никто не мог ему помешать, повесил новую табличку; её он специально приготовил на этот случай: «Закрыто на ремонт».

Потом Абракадабр вошёл на свой чердак. Федя попятился. А старичок хищно прыгнул вперёд — схватил кисть и, вырвав её из рук Феди, отскочил в угол.

— Вы что?! Вы что?!

Люся запищала, а Федя ринулся на старичка. Но злой волшебник схватил огромную резинку:

— Ещё один шаг, и я тебя... Вот так! — и он стёр одним движением ржавое ведро.

— Волшебная резинка... — прошептал Федя.

— Что? — спросила Люся.

— Мы в лапах злых волшебников, — прошептал Федя.

Он схватил табурет и замахнулся, но Абракадабр мазнул резинкой, и табурет исчез, а в руках у Феди остался только кончик ножки.

Как молния, Абракадабр кинулся на мальчика и, перевернув его вниз головой, связал ноги и подвесил на крюк — тот самый, серебряный крюк. Федя пытался отбиваться кулаками, но ничего не вышло. Связав Феде руки, Абракадабр повернулся к Люсе. Она ревела во весь голос. Злой волшебник её тоже связал, перевернул и подвесил на неудобный гвоздь в балке.

Люся начала было просить:

— Зачем меня переворачивать? Вы же добрый волшебник...

Но Федя сказал:

— Молчи, Люська!

А старичок расхохотался дьявольским смехом и написал на стене мелом: «Федя + Люся = Ха-ха-ха!»

— Сотрите меня, а Федю пустите! Это я во всём виновата! — плакала Люся.

— Молчи! — сказал ей Федя.

Чёрный кот Василий сидел на батарее парового отопления и загадочно смотрел на ребят.

— Ой, дяденька, — пищала Люся. — У меня косичка вниз, бант испачкается...

— Не реви, — сказал ей Федя. — Я тебя спасу!

Люся жалобно сказала:

— Я знаю, что я не то говорю, но это потому, что я вверх ногами...

Федя повернул голову к старичку:

— А у тебя, подлый Абракадабр, всё равно ничего не выйдет! Тебе не стереть нашу улицу и наш праздник! Кисть будет наша, вот увидишь!

— Замолчи! — сказал Абракадабр. — Мне сейчас не до вас! Мне ещё надо сделать...

Он не сказал что. Но Федя увидел: злой волшебник сел посреди мастерской и, держа в руках золотую кисть, жадно зашептал:

— Кисть, а кисть, хочу золото чеканки нашего королевства.

И кисть начала рисовать монету за монетой. Таких монет не увидишь ни в одной коллекции. На них был герб: два маленьких сердца и дама пик. А торопился Абракадабр потому, что каждую секунду мог прибыть посланник Вампира Дважды-два-пятого.

Не успела кисть сделать семьсот седьмую монету, как у кота шерсть поднялась дыбом и от хвоста полетели искры. Абракадабр быстро сгрёб золотые монеты в угол. В дверь стукнули. Абракадабр стал лихорадочно прикрывать золото старым железом. В дверь ещё постучали, и ещё...

Когда волшебник, наконец, открыл дверь и, добродушно щурясь, зевая и потягиваясь, впустил Большого Ушана в мастерскую, его гость в сером посмотрел на Федю и Люсю.

— Я поймал их... — льстиво сказал Абракадабр. — Я их хранил для вас... для короля...

Большой Ушан сухо спросил:

— Где кисть?

— Вот она!

— Давно?

— Уже четыре минуты.

— Отдайте деньги, — сказал Большой Ушан, дьявольски усмехаясь.

— Какие деньги? — изумился Абракадабр.

— Которые вы успели нарисовать.

И Большой Ушан направился в угол, отодвигая ногой старое железо.

— Ах, эти! — простодушно улыбнулся Абракадабр. — А я не знал...

Большой Ушан сгрёб золото и рассовал по карманам.

— Как действует кисть? — спросил он. Абракадабр льстиво залепетал:

— Надо сказать: «Кисть, а кисть, хочу...» — Он взял кисть в руку. — Что прикажете сделать?

— Сигару.

Холодными глазами следил Большой Ушан за тем, как кисть рисовала.

Федя крикнул:

— Этой кистью надо делать добрые дела, а не папиросы!

— Замолчи! — сказал Абракадабр.

Большой Ушан, взяв сигару, понюхал её, откусил кончик, подошёл к коту, от шерсти которого посыпались искры, прикурил и сказал:

— Дайте сюда кисть!

Морщась от дыма, Большой Ушан смотрел в полумрак. Его тонкая рука в кольцах с камнями серой яшмы, на которых были вырезаны летучие мыши в семи позах, хищно держала кисть. Подумав, Большой Ушан сказал: