Вениамин Каверин: О Мите и Маше, о Веселом трубочисте и Мастере золотые руки

В этом, разумеется, не было ничего особенного. Все случилось именно так, как предсказывала песенка, которую пел Трубочист. Всех удивило совсем другое. Только что погас уголек, как Мастер Золотые Руки почувствовал, что цепи сами собой упали с него и полетели по дымоходу обратно в Кощеев дворец. Очень странно! Во всяком случае, он был теперь совершенно свободен.

Галка встретила их на крыше и, торжественно хлопая крыльями, поздравила Митьку и Машу. Потом она предложила им посмотреть вниз – очень интересно!

Весь город был ярко освещен, и даже на тюрьме горели разноцветные фонарики – синие, красные и голубые!

– Это значит, что наш Карл свободен, – сказала Старая Галка.

Веселые голоса доносились снизу, и, хотя крыша была высоко над землей, все-таки можно было разглядеть, что у каждого прохожего была в руках газета. Разумеется, с такой высоты трудно было ее прочесть, но зато легко догадаться, что в ней помещены стихи, потому что эти стихи распевали на всех перекрестках:

Пять рыцарей бесстрашных,

Отважных пять сердец,

Вы шею Кощею

Свернули наконец!

– Это поют о нас! – сказала Старая Галка.

Мы славим тех, кто смело

Пробрался во дворец

И отнял у Кощея

Закованный ларец.

Да здравствует наш Мастер!

Но Мастер наш пропал,

Хоть мы и обыскали

Таинственный подвал.

Товарищ, если знаешь

Ты что-нибудь о нем,

Стучись смелее в первый,

Второй и третий дом!

– Ау! Я здесь! Иду! – закричал Мастер Золотые Руки.

На прощание он обнял Машу, а Мите сказал, что он – настоящий мужчина.

С крыши на крышу поднимались они – и вот уже пропали внизу огни, и только один красный фонарик светил им дольше других. На каждой крыше сидел трубочист с метлой, мешком и складной ложкой. Они тоже распевали стихи, помещенные в газете, – но на свой лад. Вот как начинались теперь эти стихи:

Весь в саже, черный, как сапог,

Зато душою чист.

Нам будет скучно без тебя,

Веселый Трубочист!

– Очевидно, без меня не могут обойтись, – сказал Веселый Трубочист. Что ж! Придется вернуться. Впрочем, вы и без меня найдете дорогу. Вперед и выше – самый верный путь!

Машу он не стал обнимать, чтобы не запачкать сажей. Зато Митьку он расцеловал в обе щеки. Он подарил ему на память свою ложку, а Маше метлу, чтобы она могла сама чистить трубы, когда выйдет замуж.

Потом он крикнул в отдушину:

– Эге! Иду!

И ушел.

Все выше и выше поднимались они, и вот вдалеке уже показались звезды. Это были звезды родной страны, отливавшие оранжевым светом…

Черные и веселые, ребята вылезли, наконец, на крышу самого высокого здания. Что за чудеса! Летний сад лежал перед ними, как на карте, со всеми своими деревьями и лужайками.

– А вот и мама! – крикнула Маша.

Вы можете не поверить, что с такой высоты она узнала маму! Но попробуйте хоть денек посидеть в Кощеевой стране, да в Кощеевом дворце, и вы с любой высоты узнаете маму!

Да, это была она! Очень грустная, она сидела на той самой скамейке, на которой в последний раз сидела и рисовала Маша.

– Мама, ура! – крикнул Митька…

Пожалуй, не стоит рассказывать, как они спустились к ней и как она плакала и смеялась. Это не шутка: потерять сразу всех детей, а потом вдруг найти – и тоже всех сразу.

Маша тоже всплакнула. Все-таки она была девочка, этого нельзя забывать!

Митька, понятно, не плакал, но высморкался – такие мальчики, как он, никогда не плачут.

Да, об этом не стоит рассказывать. Лучше спросите меня, куда делась Галка?

Оказывается, она проводила детей до самого Летнего сада. Митька звал ее с собой, но она грустно покачала головой и отказалась.

– А Галчонок? – сказала она и подала детям лапку…

Вот и все!

Говорят, Веселый Трубочист поступил в институт и стал инженером-строителем, а Мастер Золотые Руки стал известным человеком в бывшей Кощеевой стране.

Я слышал также, что по выходным дням они приходят друг к другу в гости и вспоминают всю эту историю – ту, что вы прочитали. Что ж, может быть, и так! Чего не бывает в сказках.