Георгий Юдин: Зелёный поросёнок

громко прочитал начальник и испугался, а Буме, Тысс и Насос так расхохотались, что чуть не свалились с балкона.

Не смеялся один Филин. Из жёлтого он сделался зелёным, как огурец.

- Перелепить этого рогатого в тарзана! - взвизгнул он.

- Не надо в тарзана! Лучше расплавьте! - кричал козёл с таким отчаянием, что у тарзанов опустились руки.

- Долго вы ещё будете с ним возиться? - рявкнул Буме.

Тарзаны вздрогнули и втащили брыкающегося козла в машину.

«Не-ет, - думал каждый из них, - лучше быть тарзаном, чем расплавленной лепёшкой».

«Лазве это плаздник, - испуганно думал поросёнок, - никто не ладуется. Вот в Плопасике веселились, это да! Был бы здесь Валела… Где он сейчас?» И поросёнок тихонько заплакал.

- С ликованием закончено! - гаркнул на всю площадь Буме. - Теперь надо кого-нибудь наградить. Приказываю наградить меня! - Он разбежался и со всего маху прыгнул в стоявшую за троном белую ванну со льдом.

Да, да! В Пластилонии наказывали, расплавляя на солнце, а награждали, охлаждая в ледяной воде. Ведь холодный пластилин долго не теряет своей формы.

Филин, Насос и Тысс с завистью смотрели на сидящего в «холодильнике» правителя и утешали себя тем, что скоро и они станут королями.

- С награждением покончено! - выскочив из ванны, бодро воскликнул мокрый король.

Он взобрался на трон и приказал:

- Ввести сюда этого, как его?.. Который с пуговицей! Филин и Тысс схватили плачущего, но вовсе не от страха, поросёнка и поставили его у трона.

- А-а-а, боится! - обрадовался Буме. - Зачем ты явился в нашу страну?

- Мне интелесно посмотлеть лазные голода и стланы…

- Не посмотреть, подсмотреть он хотел, - сказал лупоглазый Филин.

- И подслушать, - сказал Тысс.

- И пронюхать, - сказал Насос.

- И вредные разговоры вести, - добавил Буме. - А балбеску, как козёл, ты можешь сочинить? А? Наверное, не можешь. Маленький ещё.

- А вот могу! - обиделся поросёнок. - Только пло кого?

- Вот про него, про Насоса, например.

Поросёнок внимательно посмотрел на Насоса, подумал немного и начал:

Министры катались по полу и хохотали до слёз. Не смеялся только Насос. Нос его от обиды сделался фиолетовым, как баклажан.

- А про Бумса ты можешь сочинить? - хитро спросил он.

- Могу, - сказал расхрабрившийся поросёнок и бойко выпалил:

Наступила мёртвая тишина. На Бумса было страшно смотреть. Буме стал таким красным, что вот-вот мог вспыхнуть и загореться.

- К Лепуну! - рассвирепел он. - Немедленно! Пускай при нас его перелепит.

Они уселись в машину и покатили к Лепуну, в самую глухую и тёмную часть Пластилонии, которая после блестящего дворца казалась особенно грязной.

«Ах, если бы здесь был Валела, - горестно шептал несчастный поросёнок, - он бы вам показал, как меня пелелеплять. Он бы вас самих так пелелепил, что…»

И тут из окна грязного, покосившегося дома вывалились связанные кастрюли, половники, консервные банки, бутылки и с грохотом обрушились на подъехавшую машину.

- Двадцать пять часов девяносто минут! - потирая шишку на лбу, взревел король. - Я же говорил, что этот Лепун сумасшедший. Придумал же, как узнавать время! Роняет всякий хлам из окна, а мы ему должны сообщать, в котором часу нам набило шишку.

Из головы поросёнка сразу вылетели все печальные мысли. Ему вдруг стало ужасно смешно.

- Посмейся, посмейся последний разочек, - зашипел Тысс. - Сейчас тебя перелепят, вот уж тогда мы посмеёмся.

Все вышли из машины и подошли к двери дома.

- Про козу-то не забыли? - буркнул Насос.

- Да не забыли, не забыли, - сказал Филин и достал из бумажки что-то белое.

Он подошёл к мирно стоящей у двери козе и сунул ей под нос это самое что-то белое.

Коза понюхала и вдруг диким голосом, от которого зазвенели стекла, взвизгнула:

- Брынза!!!

Все вздрогнули, а сидящая на крыше дома жаба с перепугу шлёпнулась в бочку с водой. Вода выплеснулась и окатила спящую под бочкой старую коричневую обезьяну. Обезьяна, зевая и отряхиваясь, достала из передника ключ и открыла дверь.

- Ну разве не сумасшедший! - возмущался король. - На-придумывал разных коз, обезьян, чтобы открыть простую дверь.